Воронежские страдания

Незнанский Фридрих Евсеевич

– А вот подъедете и узнаете, – небрежно бросил Турецкий. – Не ослышались. Уверен, что у вас причина более чем веская.

– Вы правы, но... я теряюсь в догадках...

– А не надо. Вы сейчас где находитесь? В каком районе? Как далеко?

– Вы, наверное, решили, что я в Москве? Нет, я звоню из Воронежа. Однако готов к вам вылететь первым же самолетом, настолько это действительно для меня серьезно, Александр Борисович.

– Стоп! Дайте мне немного подумать... – Турецкий замолчал, размышляя. Потом убрал громкую связь, чтоб его разговор с Алевтиной не слушал Корженецкий и, зажав микрофон ладонью, спросил у нее: – Ребята нынче утром выехали

в Воронеж, да?

– Билеты я им привезла. Они решили поездом. Антон сказал: в кои-то веки в командировку выбрался, так хоть отдохнуть денек! Петя с ним был согласен.

– Ну да, этот-то, конечно... Понятное дело, в поезде особенно хорошо пьется, по себе знаю... Так что будем делать, его вызывать сюда или самому туда слетать? Лету-то час-полтора, не больше. И посмотрю заодно, что там у них с этим дипломатом, я ж обещал Косте... А за Щербатым, Алечка, пусть-ка пока Филя поездит. Филипп, кстати, мой должник, у меня к нему просьба была, а он так и не доложил. Напомни ему. Это насчет гостиницы, где остановился Щербатый. И если возникнут какие-то неотложные вопросы, я – на связи. А ты – на хозяйстве. И поторопи, пожалуйста, Макса, он мне должен был по Корженецкому досье представить, лады?

– Лады, – печально ответила Алевтина.

– Ты чего? – засмеялся Турецкий, заранее зная ответ.

– Ты уезжаешь... – Она, похоже, обиделась. – А обещал включать в дела, показывать, советовать...

– Ну и правильно. Такая у нас работа. Только и ты не забывай, что начальник у тебя не я, а Всеволод Михайлович Голованов, и будь любезна слушаться его беспрекословно. Вот как и я слушаюсь. Даже если и не хочется, поняла? – он улыбнулся. – И на меня не обижайся, раз так поступаю, значит, есть причины.

– Поняла, – засмеялась и она. – Сейчас выясню, откуда, из какого порта, летишь, и закажу билет. Ты домой заезжать ведь будешь? Или мне тебя проводить? Опять же – машина...

Ох, хитрюга! Это она намекала на свой интерес к тому, что скажет Ирина Генриховна, которая, по Алькиному мнению, обязательно должна будет спросить: сам едешь или с собой эту новую свою сотрудницу берешь? Знала же, наверняка, чему способен научить в командировке опытный Турецкий молоденькую юристку с горячим темпераментом.

– Зря ты, между прочим, – укоризненно покачал головой Турецкий, – Ирка к тебе очень сносно относится.

– Вот именно, сносно! – задорно, но с обидой выкрикнула девушка.

– А ты бы как хотела? Рядом со мной постоянно крутится такая вот красавица?! Поневоле заревнуешь. Это она еще на моей голове посуду не бьет. Алевтина, держи себя в руках, мы так с тобой не договаривались.

– Я прекрасно помню, как мы договаривались. Значит, меня не берешь, не хочешь учить практике расследования вот таких, особо важных дел?

– Не хочу, потому что со скинхедами шутки плохи. Лучше мы с тобой пройдем этот курс на более простых и неопасных эпизодах. Поэтому заказывай один билет.

– Трубочка-то у тебя, – напомнила Аля и кивнула на телефонную трубку, которую Александр Борисович все еще зажимал между ладонями.

– Ах, да! – спохватился он и поднес трубку к уху, но тут же снова включил громкую связь – для Али. – Прошу прощения, Георгий Витальевич. Внутренние вопросы. Значит, продиктуйте ваши адреса – домашний и служебный, а также все телефоны, включая мобильные. Я сегодня же вылечу в Воронеж, у нас там, в вашем городе, одно очень неприятное расследование предстоит. Так что незачем вам время терять на дорогу. Я прилечу и позвоню.

Впрочем, если хотите, можете встретить меня в аэропорту, моя помощница позвонит вам и продиктует номер рейса. Так даже лучше, мы успеем все обсудить еще в машине. И принять нужное решение. Да, и последнее. Вам, вероятно, известно, что частные агентства действуют, тем не менее, строго в рамках закона? Имейте это в виду, потому что любая наша помощь в расследовании или защите ваших интересов будет соответствовать рамкам, определенным в Уголовном кодексе Российской Федерации. Поэтому постарайтесь заранее сформулировать ваши просьбы, чтобы мы зря... ну и даром не теряли времени, а сразу могли заключить договор и начать действовать. И в Воронеже, как я понимаю, и в Москве. Вы, надеюсь, не возражаете?

– У меня нет возражений, – твердо ответил Корженецкий. – И можете быть уверены, Александр Борисович, что я готов выплатить любую сумму гонорара, которую вы мне назовете. В пределах разумного, конечно.

– А что для вас означает термин «разумное», если изобразить в цифрах? – Турецкий улыбнулся, и Корженецкий, видно, это почувствовал.

– Я уверен, что мы договоримся. Разногласий не будет.

– Что ж, если у вас больше нет ко мне неотложных вопросов, тогда до встречи? Привет, господин дуэлянт... хм, да!.. На всякий случай, пока будьте крайне осторожны, они за вами определенно следят. Скажите своей службе безопасности, чтобы те отсекали «хвосты», просто передайте мои слова, а они сами знают, что и как делать. Все, я передаю трубочку Алевтине Григорьевне.

Отдав телефонную трубку девушке и отключив громкую связь, Александр Борисович с улыбкой посмотрел на Алевтину, глядевшую на него почти с мистическим почтением. Причина, конечно же, была.

Незадолго до звонка Корженецкого, Турецкий, делая мелкие глотки из кофейной чашечки, следил странным, словно бы внимательным, но явно «плавающим» взглядом за движениями красивых ног девушки, переходившей в кабинете от стола к шкафу с папками материалов и справочников, оттуда к открытому сейфу – за какими-то компьютерными распечатками, и так далее. Она занималась своим делом, готовила материалы для Голованова по охраняемому им объекту. И время от времени поглядывала на слишком уж заинтересованный, по ее мнению, взгляд «старшего товарища и коллеги», устремленный на нее.

– А знаешь, Алька, о чем я сейчас думаю? – неожиданно серьезным тоном спросил Александр Борисович.

Алевтина от неожиданности чуть было не споткнулась, но, посмотрев ему в глаза, ответила, ухмыляясь:

– Ха! И это ты называешь бином Ньютона?

– Это – не я, это – Бегемот.

– Какой бегемот? Причем здесь?..

– Притом, что Булгакова надо читать внимательно.

– А-а! Тот котяра!.. Ладно, уел. Ну и что? Я должна поддернуть свою юбку еще выше? Или вообще снять ее? – Алевтина гримасничала и кокетничала одновременно, передразнивая его прикипевший к ее ногам взгляд.

– Не угадала, – не принял ее интонации Турецкий. – Они... – он продолжил начатый еще утром и постоянно прерывающийся разговор. – Они оба сейчас вынуждены стать дуэлянтами, не ведающими об этих, навязанных им со стороны ролях, и потому растерявшихся. Или я ничего не смыслю в апельсинах. Как та пресловутая свинья.

– Подожди, ты про что? – словно бы отмахнулась Алевтина, которая действительно забыла, на чем у них прервался разговор.

– Похоже, что кто-то очень грамотно и ловко втягивает их в заочную дуэль. Я достаточно ясно выражаюсь?..