Воронка.
Шрифт:
Шлепнув трубку на рычаг, бух поднял взгляд на Пашу.
— Скоро вы? — спросил он. Паша широко улыбнулся, сделал растерянное лицо и коряво подписал бумагу. Григорий Иванович это одобрил: — Так, хорошо. Вот деньги. За них расписываться не надо. До свидания!
Уходить не хотелось.
— А… — Вопросы приходилось сочинять прямо на ходу: — А вот Саша что-то про пайковые говорил. Я раньше в милиции служил, так…
— В милиции? — Григорий Иванович напрягся настолько заметно, что у Пашки сомнений не осталось никаких: бух весь на нервах, он боится. И если к мужику присмотреться, то можно разглядеть покрасневшие белки глаз, пот на лбу, тремор пальцев. Боится. А чего ему бояться? Может быть, переживает за делишки секты, а может и за свои
— Да, и пайковые…
— Ничего не знаю! — перебил его бух. — Скажут мне — выплачу, а не скажут — не выплачу!
Бухгалтерию пришлось покинуть. Выйдя из кабинета, Седов неторопливо прошелся по белому длинному коридору, осматривая стены и углы в поисках признаков сигнализации. Провод он быстро заприметил под потолком, отследил распределительный щиток, откуда тот тянулся и, оглядевшись, приоткрыл дверцу. Сигнализация была простейшая, когда она срабатывала, сигнал передавался в ближайшее отделение милиции или офис вневедомственной охраны. Точно, вневедомственной охраны — вон их наклейка прилеплена! У этой простейшей сигнализации только один недостаток — она может лишь беспомощно дребезжать, пока не прибудут люди в форме, а на это минут пятнадцать надо. Так что, если не собираешься возиться с сейфом или выносить оргтехнику, то вполне успеть можешь.
Поздно вечером Седов вышел из дома, одетый в черные джинсы и черную майку. На лоб он надвинул бейсболку, тоже черную. Оружия с собой брать не стал, хотя теперь у него был личный ПМ, любовно выбранный им из арсеналов спортивной базы «Стрелок».
Бухгалтерия помещалась в невзрачном пятиэтажном здании. Когда-то давно, в былинные времена, здесь располагался НИИ каких-то алхимических исследований, но после тех самых событий НИИ отмер, а помещения его стали сдаваться в аренду маленьким конторкам и фирмочкам. Видимо, секта к своей деятельности внимание привлекать не хотела: никаких вывесок, ничего, указывающего на истинных хозяев нескольких кабинетов на втором этаже. В вестибюле первого этажа горел слабый свет. За стеклянными окнами явно существовала ночная старушка с инструкцией звонить в милицию при любой попытке проникновения на доверенные территории.
Окна бухгалтерии, слава Чистоте, располагались со стороны двора. Вычислив в уме нужное окно, Седов взобрался на дерево, росшее на газоне на углу и стал осторожненько перебираться на широкий карниз под окнами. На его счастье архитектор, придумавший здание НИИ, решил скромно украсить фасад и снабдил весь ряд окон бетонным архитектурным излишеством наподобие узкой ступеньки. Седов, развернув бейсболку козырьком назад, начал медленно продвигаться к нужному окну, цепляясь руками за хрупкую ступеньку и упираясь носками кроссовок в маленькую ложбинку, продолжающую линию карниза между окнами. Несколько раз бетон осыпался в пальцах, а один раз Пашка едва успел перехватить руку, как кусок цемента отломился и полетел в кусты на газоне внизу. Под ногами облицовка здания тоже опасно осыпалась, но окно бухгалтерии все же было взято. Паше показалось, что там, за стеклом, находится какой-то источник света. Что-то, напоминающее неподвижный фонарь, лежащий на полу. Больше ничего за окном видно не было. Пашка стал аккуратненько присматриваться, пока не заметил в слабом луче света от фонаря, на самом деле лежащего на полу, ладонь человека. Ладонь была полна красным…
Паша продвинулся вдоль стекла, чтобы получше рассмотреть комнату, и нечаянно ткнулся носом в створку окна. Она поддалась под его нажимом с тоскливым скрипом, кстати озвучившим открывшийся натюрморт. Пашка распахнул створку, присел на карниз, спустил ноги внутрь помещения и плавно стек в кабинет.
Прежде всего, он опустился на колени возле лежащего человека. Это был бухгалтер, и он был мертв. Второй факт в подтверждениях не нуждался, но вот первое утверждение еще надо было доказать, поскольку голова и лицо трупа были залиты кровью. Ран было несколько, наносились они беспорядочно и покрывали всю голову — от затылка до лба. Значит, били пока человек стоял или сидел. Кажется, бухгалтер выпал на пол из своего кресла за столом. А чем же его били? Орудия убийства поблизости не было. Обходя разбросанные по полу бумаги, чтобы не оставить на их гладкой белой поверхности следов своих кроссовок, Паша прошел к двери и проверил ее. Она была не заперта.
Интересно, что пропало? Кажется, пропал кейс, он был под столом, а сейчас его там нет. Но что еще — неизвестно. Повертевшись по сторонам, Седов обнаружил кое-что интересное. В углу возле окна стоял небольшой эмалированный таз, расписанный маргаритками. Изнутри он был основательно закопчен, но пуст, а рядом валялись спички. А что он жег и куда девал пепел? Да, ведь горелым пахло, еще днем, когда Паша днем приходил. И окно было открыто…
— Григорий Иванович! — От неожиданности Седов чуть не заорал. Вот же паразитка эта дежурная бабка! Ходит по коридору в мягоньких тапочках — ни черта ее не слышно! Дверь в кабинет приоткрылась и за ней прорисовался темный силуэт, маленький и бесформенный от нескольких шерстяных кофт, надетых одна на другую. — Григорий Иванович, вы тут? А то я смотрю — ключик-то не сдан. Думаю, пойду, посмо… А-а-а!!! — Бабуля увидела того, к кому обращалась, во всей красе.
Седов замер на корточках, мечтая, чтобы с перепугу охранница выбежала в коридор и поголосила немного там, а потом бы делала, что ей в голову взбредет. Ему бы двух минут хватило, чтобы незамеченным удрать через окно, однако, бабуля, причитавшая во все горло, мужественно шагнула к трупу, а по дороге щелкнула выключателем. Лампа дневного освещения раскочегарилась не сразу. В мигающих вспышках голубоватого света доблестная дежурная увидела метнувшуюся к окну черную мужскую фигуру, но не успела даже испугаться, как мужчина вскочил на подоконник и спрыгнул вниз.
— Ой! — вскрикнула она. — Убийца! Скажи же ты…
В этот миг Паша лежал в кустах под окнами, соображая, все ли кости целы. Он попытался нащупать опору, чтобы встать и его пальцы машинально схватили толстую, но маленькую пачку бумаги. В квадрате света, падавшего из окна, Седов разглядел, что это обгорелый корешок толстой тетради. Он был шириной с ладонь и на нем можно было разобрать почти по половине строки текста, написанного от руки.
На светлом квадрате возникли очертания головы охранницы, это означало, что валяться больше нельзя. Рванувшись вверх всем своим недавно натренированным телом, Паша выскочил из цепких объятий кустарника и побежал вдоль здания прочь, сжимая в руках свою обгорелую находку.
Седов занялся остатками тетради как только вошел в свою квартиру, полагая, что здесь он найдет разгадку смерти бухгалтера Григория Ивановича. На кусочках бумаги были фамилии, цифры и непонятные обозначения, возле каждой фамилии свои, и записанные от руки, например: «Кроликова И.М. — 21.02 2004, 1, 600» или «Сазонов А.П. — Насл. ФЧ, 2, 800, 30.03. 2004». Где-то в середине тетрадки Паша нашел запись: «Ожегова С.И. — 04.04.2004, 3, 150000».
Веснушки на Пашкином носу заметно побелели, трясущимися руками он набрал номер телефона тетки, рассчитывая на то, что уж ночью она никуда из квартиры уйти не может, и услышал сердитый и хрипловатый спросони мужской голос:
— Какого хрена?!
Седов изобразил смущение:
— Простите, мне Славяна Ивановна нужна! Я ее племянник из деревни. У нас тут бабушка умерла…
— Кто-кто тебе, мудак, нужен в час ночи?! Да пошел ты!..
— А вы давно в этой квартире живете?
Мужик ответил, видимо, машинально:
— А с мая! — И бросил трубку.
Пашка уселся на пол и достал сигареты. Славяна для него была последним родным человеком на Земле.
Просидев так с минуту, Седов заставил себя очнуться, устало поднялся, поплелся на кухню и там закурил. Что же, зато теперь он знает ключ к этим шифрованным записям!