Воронка.
Шрифт:
Конец света? Ничего такого Седов не знал. Вот вам и приближенный к Учителю человек! Вот вам и друг сектантского десятника! Свой вопрос он задал совершенно спокойно, будто просто проверял свои сведения:
— И как это будет?
— Ну, обыкновенно, — Опавший Лист пожал плечами. — Как обычно у сектантов это бывает. Запрутся в Доме пионеров, запоют свои псалмы. Потом бензином польются и подожгут все к едрене фене! Эх, какая организация гибнет! — снова вздохнул он о своем.
— Дерьмо эта твоя организация! — неожиданно зло рявкнул Пашка всердцах. — Людей убивать нельзя.
На этот раз Опавший Лист мало его испугался. Он только улыбнулся иронично и немного свысока, прищурил умные глаза профессионального виртуозного лжеца и сказал:
— Но организация
Паша театрально зааплодировал:
— Браво! Браво, малоуважаемый господин проповедник! Боюсь только, это была ваша последняя проповедь!
— Посмотрим… — пробормотал Опавший Лист.
Глава 26.
На следующее утро проповедник давал показания в кабинете Калачева. Седов скромненько сидел у стены за спиной Опавшего Листа, слушая его продуманную версию деятельности секты и ее организатора. Ему все нравилось, все снова шло согласно плану. Андрей почти слово в слово повторил то, что говорил ночью: да, есть организация, да действует путем мошенничества, шантажа и запудривания мозгов. Да, совершались махинации с квартирами. Да, владельцы квартир умирали после неоднократного приема лекарственного средства, которое давали им сектанты. Да, все имена, фамилии были в списке бухгалтера.
И тем не менее, на переносице Седова залегла морщинка сомнения. При вторичном прослушивании показаний проповедника, Пашке начала мерещиться некая нестыковка, вызывающая слабое, но стойкое недоумение. Из рассказа Опавшего Листа можно было сделать только один вывод: Светоч Чистоты был организатором, руководителем, идейным наставником и душой секты. Именно он давал толчок той или иной махинации по добыче денег для деятельности. Секты. Именно он корректировал проводимые мероприятия. А вот Пашке, довольно близко общавшемуся с Учителем, так не показалось! Его всегда сонный вид и отвлеченные рассуждения на отвлеченные темы никак не вязались с образом активно мыслящего афериста.
«Неужели Опавший Лист передергивает? — раздумывал Седов, любуясь затылком своего основного свидетеля. — В своем письме Люба характеризовала этого болтуна, постойте, дайте вспомнить, ага, вот: интеллектуальный, сильный, может повести за собой и знает, куда! Так, может, он и есть настоящий мозг всей этой организации? Мошенник он порядочный, ума не занимать… А Учитель? Он только ширма, харизматический лидер. Шутки шутками, но я и сам это почувствовал! Проклятый сектант будто гипнотизирует своими выпученными глазами, оторваться от его взгляда невозможно, а потом еще вспоминаешь и передергиваешься весь. И думать наш Светоч не любит, мозг ругает, все больше на интуицию полагается. Да, Учитель служит ширмой, прикрытием для настоящего руководителя. И им мог бы оказаться этот паразит, проповедник, если бы он не сидел в тюрьме в то время, когда секта только создавалась. А вдруг снова врет?»
Через десять минут Калачев допрос прервал, и Седов позвал его покурить в коридоре.
— Витя, а вы моего приятеля уже проверили? — спросил Пашка, угощая оперативника сигаретой.
— А как же, — Витя выдохнул струйку дыма в форточку. — Андрей Валерьевич Анохин, двадцать шесть лет, русский, холостой, судимый.
— Когда из тюрьмы вышел?
— Пятнадцать месяцев назад. Думаешь, он в чем-то темнит?
Пожав плечами, Седов перевел разговор на другое:
— Я вот понять не могу, Витя, почему вы раньше сектой этой не заинтересовались? То, что я узнал и обнаружил, вы могли бы в пять минут раскопать.
— А ты телевизор не смотришь? — усмехнулся Калачев. Пашка заметил, что за последнее время Витя заметно повзрослел, превратившись из розовощекого, как наливное яблочко, крепкого парнишники в усталого кряжистого мужика, еще молодого, но уже невозможно озабоченного массой служебных проблем.
— Так что случилось-то? — Настаивал Седов.
— Начальство поменялось, — скучно пояснил Витя, переживший уже немало таких перемен. Ему даже объяснять было скучно, не то что служить в этой обстановке. — Прежний наш генерал преставился, да с позором! Ходят сплетни, что помер он со шлюхой, а шлюха та мужеского полу была. То есть, был, конечно. — Он вяло улыбнулся собственной шутке и продолжил: — Ну, все шито-крыто, сам понимаешь. Покойный был героем и даже посмертно награжден. Однако, наш новый мундир в кресле наверху еще не генерал, а хочет им стать. Стало быть, надо ему себя показать. А лучше всего хороший новый начальник выглядит на фоне старого плохого. Поэтому в управлении нашем выявлены некоторые недостатки в работе и даже кое-где проскальзывает слово «злоупотребления», но это шепотом. И, конечно, как только полковник Маслюк прослышал про эту твою сектантскую свистопляску, так зубами вцепился в идею освободить город от спрута, опутавшего его, и так далее, и так далее…
— Ясно, — сказал Пашка. — Значит, Учитель влип и некому его будет вытащить?
— Вроде бы да. Если, конечно, удастся доказать, что он конец света готовит. — Калачев вздохнул, предвидя те тонны бумаги, которые ему придется исписать по этому делу. Глянув на собеседника, хмуро следящего за полетом птиц в небе за окном, он спросил: — Еще есть вопросы?
Паша оторвал взгляд от стаи ласточек.
— А с бухгалтером что?
— Ничего пока. Ты, дурак, наследил там. А в остальном, все ясно: бухгалтер жег свои записи, потом съездил в банк за деньгами. Видимо, спешил, чтобы успеть до конца света! Управляющий филиалом сказал, что выдал ему всю наличку, что у них в кассе была. Получилось почти семьсот тысяч баксов. Да еще кредитки на такую же сумму. Похоже, это все деньги секты. Тут бы бухгалтеру и смыться, но он вернулся в свой кабинет. Была ли встреча назначена или не успел бумажки свои дожечь — не известно. Потом пришел некто, напал на бухгалтера, забил его до смерти и убежал с деньгами и кредитками, а заодно, утащил и орудие убийства. Отпечатки пальцев принадлежат сотрудникам бухгалтерии, дежурной и тебе. Дежурная тебя вряд ли опознает, потому что толком не разглядела. Это все.
«Это вполне мог бы быть Андрей! — мелькнуло в Пашкиной рыжей голове. — Довольно хитрый ход! Совершенно ясно, с какого перепугу бухгалтер взялся обналичивать деньги и жечь записи. А что, если Опавший Лист подбил его на это, напугав приготовлениями к массовому самоубийству, а потом стукнул по черепушке, припрятал бабки и пришел давать показания против секты? Конечно, если секту разгонят, а всех, кто в курсе ее дел, рассадят по камерам, как фиалки по горшкам, то Опавший Лист останется единственным владельцем золота партии, точнее, баксов секты! Стоп, Паша! — осадил он себя. — Это не твое дело. Ты свою задачу выполнил, можешь пойти и спокойно напиться!»