Вороны вещают о смерти
Шрифт:
– Ты прав, Лихо. Жаль.
Он несмело потянулся ко мне черными пальцами, но, так и не коснувшись, уронил руку.
– Что гложет тебя теперь?
Я набрала в грудь побольше воздуха и выложила все, начиная с пробуждения и сгустка черной слизи. Говорила долго и чувствовала, что с каждым словом становится все легче. Одолевающее поначалу смущение постепенно ушло, и на смену ему пришла благодарность. Скажи я подружкам, что проплакала все утро над мертвой коровой, они засмеяли бы и решили, что с головой не ладно. Потому что никто по корове не плачет. Разве что по молоку, которого теперь будет недоставать, по предстоящим
Но Лихо не смеялся, не отстранялся и не прерывал. Просто слушал. Притом слушал внимательно, будто мои глупые переживания действительно имели какое-то значение. Даже неловко стало.
– Ну и закончилось все тем, что Томиру заперли в темнице, пока старейшина не придумает способ проверить ее, или пока не появятся новые доказательства. – Я перевела дыхание и добавила: – Поэтому я пришла к тебе за советом. Как можно опознать колдуна, не причиняя вреда человеку? А то ведь вдруг женщину ни за что начнут раскаленным железом жечь и в пруду топить…
Лихо задумчиво глядел на меня какое-то время, потом вдруг его губы тронула печальная улыбка.
– Думаешь о других, в то время как у тебя самой произошло несчастье… Ты станешь хорошей волховкой, Огниша. Надеюсь, помощь людям принесет в твою жизнь немного света. – Он поднял голову к небу, чья хмурая серость лишь слегка проглядывала сквозь густые листья и ветки. Заметил: – Скоро начнется дождь. Идём. Не хочу, чтобы ты промокла. У меня есть убежище на случай долгого сна. Там и отвечу на все вопросы.
Дождавшись моего кивка, Лихо развернулся и махнул рукой. Ступал он беззвучно, и для меня это было загадкой. Он не был похож на бесплотных навьих духов и имел вполне осязаемое тело. Однако ветки трещали только под моими ступнями.
Подумалось: столько неизвестного и удивительного в мире, с чем я могла бы даже не столкнуться, если бы не случай. Смерть волхва подтолкнула к открытию этого нового. Было ли так задумано богами с самого начала?
Ветер протяжно завыл в листве, заставляя поежиться. Я плотнее укуталась в епанчу и попыталась припомнить, когда в последний раз был настолько холодный день в начале лета. Кто-то из селян, несомненно, сочтет плохую погоду ещё одним признаком колдовства. А было ли так на самом деле? Кто знает. Но, похоже, предстоит ещё одна грозовая ночь. Колдовская. И если наутро в селе не найдут мертвых животных, скорее всего, лишь уверятся в том, что Томира виновна.
Я протяжно вздохнула и постаралась прогнать тяжёлые мысли прочь. Пока не буду уверена точно, колдунья она или нет, не хотелось думать о женщине плохое, но также и не следовало считать ее невиновной. Ведь всякое может быть…
Тем временем мы подходили к огромному дубу. Из груди вырвался восторженный вздох при виде настолько древнего и величественного дерева. Его ствол в обхвате был, наверно, шести саженей – больше, чем любой виденный прежде дуб. Темную, почти черную кору с глубокими трещинами густо покрывал мох, а с низких раскидистых ветвей свисали серыми нитями пучки лишайника, который звался у нас лесной бородой.
Лихо провел рукой по зелёному покрову коры, зацепился за край и потянул. Мох поддался, отошел в сторону, словно полог шатра. Взору открылась спрятанная за этим мхом расщелина.
– Чудеса… – ошарашенно протянула я, на что Лихо только
Первыми в расщелину устремились болотные огни, которые все это время сопровождали нас. Следом ступила и я. Пришлось пригнуть голову на входе, но внутри оказалось на удивление просторно. Дерево смыкалось над головой на расстоянии вытянутой руки, образуя природный свод. Землю устилал ковер пушистого мха. Пространство освещали огни, которые неспешно кружили под сводом. Здесь было тепло и тихо, даже уютно, а места хватило бы, чтобы с удобством растянуться и подремать.
– Вот и дождь, – сказал Лихо, усаживаясь напротив. – Не слишком подходящее время для прогулок по лесу.
И правда, снаружи доносился мерный шелест, с каким капли бьются о листья. Пока ещё слабый, но со временем дождь только усилится.
– Знаю. Я специально взяла накидку с капюшоном, но здесь, конечно, гораздо уютнее, чем стоять и мокнуть снаружи. – С интересом оглядев окружение, я обратилась к нечисти. – Значит, здесь ты, хм… впадаешь в спячку?
– Можно и так сказать, – усмехнулся Лихо. – Думаю, это необычный дуб. Ни разу в него не ударяли молнии, не падали на него деревья во время ураганов. А ещё на дуб нельзя натолкнуться случайно. Нужно знать, где искать. Здесь безопасно. Поэтому, Огниша, – он внимательно взглянул в глаза, а тон сделался серьезным, – если тебе когда-нибудь понадобится укрытие – место, где тебя никто не потревожит, – можешь прийти сюда.
– Хорошо, – кивнула я, – спасибо тебе.
Мы сидели напротив, подогнув колени и облокотившись о дерево. Холодный желтоватый свет болотных огней разбавлял тьму, а снаружи свистел ветер и шумел дождь. Это напомнило давние времена, такие же дождливые вечера, когда мы с сестрами забирались под стол в ожидании скорой грозы, кутались в матушкины платки с ее особым материнским запахом. Сразу становилось спокойно и совсем не страшно грохочущего в небе меча бога грома.
– Говорят, в грозовые ночи колдуны становятся сильнее, – я припомнила рассказы друзей, – и, говорят, что их можно опознать.
– Это правда. Однако не обязательно ждать грозы. Если заглянуть колдуну в глаза в самый темный час – час перед рассветом, можно увидеть перевернутое отражение. Это и есть верный признак. А ещё, когда он использует силу, тень раздваивается. Если проткнуть тень раскаленным железом, можно лишить колдуна силы.
– И тогда он станет простым человеком? – с надеждой предположила я.
– Нет. Нет, конечно. Он останется колдуном без силы, способным видеть духов, но не способным от них защититься, который в любом случае обречен после смерти обратиться в нежить.
– Вот как…
– Так что не стоит ждать, пока он умрет сам. Нужно сжечь, чтобы не смог обратиться.
При мысли о горящем на костре живом человеке по телу пробежала неприятная дрожь. Я тихо проговорила:
– Пока мне приходилось видеть лишь погребальные костры. Надеюсь, так и не увижу на нем живого…
– Разве ты не хочешь, чтобы колдуну досталось по заслугам? – удивился Лихо, а я покачала головой:
– Это жестоко. Желать кому-то вреда – лишь вредить себе. К тому же, чужими страданиями все равно не вернуть потерь. Да, я все ещё злюсь, и горько оттого, что произошло с нами, но… – я пожала плечами и невесело усмехнулась. – Наверно, я слишком мягкая для всего этого.