Воронья стража
Шрифт:
Не знаю уж, каким языком изъяснялся с этими природными рубаками дю Плесси, но для вошедшего в таверну Лиса громила не утруждал себя демонстрацией познаний в иностранных наречиях. Впрочем, Сергею это было и не нужно. С блаженной улыбкой мой добрый напарник наблюдал демонстрацию силы казачьего ватажника, или, как их именовали в землях мифической Укрании, ватажка.
– Тряскця тоби у брюхо, пэс смэрдючый! Щоб тэбэ пид-няло тай гэпнуло, щоб тоби у Хрыстову Пасху пасок не йи-сты! А ото, що зъилось, то щоб и повылазыло! Чы то ж я, гад клятый, немчына?! Ты очи-то банькати рядныной протры! Мэнэ, прыродного козака, немчиною хаеш?! [49] .
49
Лихоманка тебя побери, пес вонючий. Что б тебя подняло да уронило, что б тебе в Христову Пасху пасок не есть. А что съешь, что б то тебе и вылезло! Разве я немец? Глаза-то лупатые тряпочкой протри. Меня,
Если принять за истину, что слово “немец” в устной речи русичей и малороссов этих лет обозначало вообще любого иностранца, не владеющего славянскими языками, стало быть, немого, не имеющего возможности изложить свои мысли, то немцем стал как раз собеседник моего друга.
– Ты ба! – наконец выдавил могутний казак. – Хай мэни грець! Вин же ж по-нашому лаэться! [50] .
– Ото тю на тэбэ тры разы! Кажу ж людською мовою – козак я з Мыргороду! Тамтэшнього полку сотнык – Сэргий Лис! [51] .
50
Ты смотри! Что б я сдох! Он же по-нашему ругается!
51
Тю на тебя три раза! Я же тебе говорю, казак из Миргорода. Тамошнего полка сотник Сергеи Лис
– Ой, лышенько! – покачал головой обескураженный громила, трубным голосом окликая своих знатно подпивших соратников. – Та прокыньтэсь вы, бисови диты! Чортопханци лэдачи! Дывиться, якый до нас пан сотнык у гости завитав! [52] .
Десятка три пьяных казацких рож начали шарить по лысинам в поисках оселедцев, чтобы, ухватившись за них, вручную собрать мозги в кучку.
– Сидайте до нашего столу, будь ласка! Яка нэсподивана вдача – за стильки крайни браточка зустриты! Сидай, дружэ! Мэнэ звуть Иван Волошанин на призвысько Пидкова. А цэ браточки мои… [53] .
52
Ой, горюшко! Проснитесь вы, чертовы дети! Чертовы лодыри! Посмотрите, какой к нам пан сотник в гости зашел!
53
Садитесь к нашему столу, пожалуйста! Какая неожиданная удача, за столько стран собрата встретить! Садись, дружище! Меня зовут Иван Волошанин, по прозвищу Подкова. А это братья мои…
Мне недосуг было выслушивать поименный список лихих рубак казачьей вольницы, ухмылкой Провидения заброшенных в заштатный гарнизон за тридевять земель от днепровских круч. Голландские дюны слабая замена отвесным скалам Хортицы, но казачья доля – перекати-поле! Моя же участь во многом зависела от того, насколько долго я сумею удерживать внимание бургомистра романтическими бреднями об ужасном пирате Авокадо Кокосе.
– В ночь перед битвой, которую потомки запомнят как битву при Лепанто, он бежал со своего корабля “Красная жемчужина”, предав султана точно так же, как до этого предавал герцога Тосканского, Карла IX и тунисского бея. Предательство по смерти этого коварного негодяя воздвигнет ему памятник из костей всех тех, в чьей смерти он повинен! Бежав от Сулеймана, этот соблазнитель передал испанцам секретные планы турецкого флота. За это король Филипп помиловал кровавого отступника, тем более что правитель Испании вечно нуждается в деньгах, а несметные сокровища шахиншаха Масуда, как мы помним, этот самый, с позволения сказать, дон Гарсиа припрятал где-то в тайнике на Кипре. Но этого ему было мало! – патетически взвыл я, краем глаза наблюдая, как отваливаются челюсти у присутствующих, включая не избалованную сказками Шехерезады огнекудрую Бэт. – Он соблазнил престарелую супругу графа де Сантандера, и смерть от яда постигла этого достойнейшего из грандов Испании! А едва-едва лишь успела остыть от солнечных лучей решетка, запирающая родовой склеп, новоявленный дон Гарсиа повел под венец каргу, годящуюся ему в матери!
Я лихорадочно перебрал в памяти список смертных грехов и, пожалев о его краткости, прибавил к портрету несчастного генерала очередной колоритный штрих:
– Но недолог был медовый месяц мужеубийцы! Спустя неделю, всего лишь неделю, очутилась она в подземельях инквизиции, обвиненная в колдовстве и ворожбе собственным, с позволения сказать, новоявленным супругом. И это лишь потому, что она застала его в объятиях юного ординарца!
Лис бы мог мною гордиться! Режиссеры мексиканских телесериалов и вовсе бы наперебой бросились уговаривать меня оставить неблагодарное занятие оборонять чужие крепости и моля посвятить свой гений созидательной карьере сценариста. И все лишь для того, чтобы выгадать несколько лишних минут!
А между тем мой деятельный напарник продолжал стремительно окучивать, как это у него называлось, загулявших соотечественников.
– Ось так я и став прынцеви як тинь. Вин бэз мэнэ ни до кого! Бо вже ж ни слушнойи промовы сказаты, ни кулиш зварыты – ничего нэ вмие! Отака вона кров блакытна! [54] .
– Так
– Та отож шо шляхтыч. Без пъяты порток магнат! Прынц же ж мий – крулев брат, и нашему крулю Францишку родыч [56] .
54
Вот так я и стал принцу как тень. Он без меня ни к кому! Потому что без меня ни красивой речи сказать, ни каши сварить, ничего не может! Вот такая она, кровь голубая…
55
Так теперь по всему выходит, ты знатный дворянин?
56
То-то же, что дворянин. Без пяти штанов аристократ! Принц-то мой королевский брат и нашему королю Франтишеку родственник
– То добре! – восхищенно покачивая головой, проговорил Иван Волошанин.
– То гарно, то гарно, алэ ж мэпи цэ тьфу! Колы бажаетэ то я для кожного з вас, хоробрых льшарив запоризькых – в един час шляхэтство выговорю! [57] .
– Та брэшэш! [58] – Глаза ватажника заинтересованно вспыхнули.
– Та щоб мэни з цього мысця не зийты! Та щоб я ось тут на мисци луснув! [59] .
– Побожысь!
57
Хорошо, но это мне ерунда! Хотите, я и для каждого из вас, храбрых рыцарей запорожских, дворянство выговорю?
58
Врешь!
59
Что б мне с этого места не сойти! Что б я здесь лопнул!
– Як Бог свят! – Лис осенил себя широким православным крестом, покосился в угол, где должна была бы висеть икона с лампадкой, и, не обнаружив ее, смачно сплюнул на пол. – Напасть бусурманская!
– Вирю! – пьяно кивнул Подкова. – Гэй, шинкар! Чарку пану сотныку! [60] .
Испуганный трактирщик, вынужденный мириться с едва прикрытым разбоем казачьей вольницы, скривившись, точно от хронической изжоги, поднес шевалье д'Орбиньяку кубок. По всему видать, не первый!
60
Верю! Эй, кабатчик! Чарку господину сотнику!
– За братив-лыцарив шляхетнойи Сичи! За гостри шабли! Та щоб у наших ворогив в горли пирья поросло! [61] .
Гул одобрения вторил цветистому тосту моего друга. Он сделал большой глоток и замер, точно пораженный столбняком.
– Цэ ж якэсь дыво! Яка потворна гыдота! [62] – Лис повернулся к трактирщику, напрягшемуся в предвкушении неминуемого погрома. – Ты что же, милейший, – переходя на голландский, задушевно спросил мой адъютант, – славных рыцарей, честных казаков, поишь жидкостью для мытья котлов?!
61
За братьев рыцарей благородной Сечи! За острые сабли! И чтоб у наших врагов во рту перья выросли!
62
Это же какое-то чудо! Какая мерзкая гадость!
– Да это… – начал было оправдываться трактирщик.
– Только не говори, что тебе привезли ее из Виллабаджо! Там все потратили во время последнего праздника! – яростно взорвался “миргородский сотник”.
– Это же прекрасная овсяная водка! – округлил глаза хозяин заведения.
– Що ты проварнякав? – не унимался Лис. – Хлопци! Чы вы чулы, що ци кляти голандци з вивсом роблять! Мы цим зэрном конэй наших годуемо, а воны з нього самогонку гонять, та и самых козаченьок пригощають. У, недолугий опецьок, лайножер! – Сергей замахнулся на попятившегося корчмаря и с грохотом опустил кулак на ни в чем не повинную столешницу. – Мэрзэнный слымак! Чуетэ мэнэ, хлопци! – во всю мощь своей луженой глотки гаркнул бывший начальник штаба армии Пугачева. – Йдэмо звидсы до баронського маетку! Ось де справжний яливцевий пэрвак! Тришечки ковтнеш – и зэмля у пляс пидэ! [63] .
63
Что ты пробурчал? Ребята, вы слышали, что эти проклятые голландцы с овсом делают? Мы этим зерном конй кормим, а они из него самогон гонят и казачков им угощают. У, олух царя небесного, говноед! Мерзкий слизняк! Слышите меня, ребятки! Пойдем отсюда в баронский особняк! Вот где настоящий забористый первач! Глотнешь – земля сама в пляс идет!