Воронья стража
Шрифт:
– Я только что здесь все вымыла! – гневным тоном выговаривала голландка, категорически не желая впускать невидимого за ее спиной гостя. – Куда вы лезете со своими сапожищами!
– Но ведь на улице чисто, как в дворцовых покоях! – долетел до моего, вернее, до Лисовского слуха обескураженный голос дю Плесси. – Погоди! Погляди на подметки – они едва запылились!
Будущий великий прево Франции говорил сущую правду. В сравнении с ужасающе зловонным Парижем, где у самой ратуши на Гревской площади, в двух шагах от Сены, можно было лишиться чувств от нестерпимого смрада нечистот, хлюпающих под ногами; в сравнении с Лондоном, где лишь обилие
– Чего вы пришли?! – не унималась она. – Принц ранен, отдыхать изволят!
– Но дело не терпит отлагательств! – не сдавался Франсуа. – В конце концов, я тебе приказываю! Я начальник гарнизона его высочества герцога Оранского!
– Гарнизону своему приказывайте! – упрямилась блюстительница чистоты баронских полов. – А мне вы не указ! Начальник ваш сейчас бульон похлебает и на боковую завалится! К вечеру приходите!
– Лис! – попросил я. – Ты уж там распорядись, чтобы дю Плесси ко мне пропустили! Раз так рвется, стало быть, дело действительно серьезное!
Шевалье д'Орбиньяк отличался высоким талантом убеждать кого бы то ни было в чем бы то ни было. Правда, временами собеседники моего друга переставали понимать, о чем, собственно говоря, идет речь, но тем не менее конечной цели он добивался. Вот и сейчас, после недолгой, но содержательной перепалки пышнотелая голландка махнула рукой, окинула взглядом закованного в трехчетвертной доспех француза и… единым рывком взвалила его себе на плечи, точно это был не здоровый, сильный мужчина, а мешок с овечьей шерстью.
– Вот! – дотаскивая онемевшего от изумления маркиза до лестницы, выдохнула она, ставя офицера на первую ступеньку. – Извиняйте, господин лейтенант, здесь я еще не мыла! Ступайте, месье, но обратно пойдете – чтоб сапоги сняли!
– Да-а-а уж! – протянули мы с Лисом, не сговариваясь. – Чудны дела твои, Господи!
Франсуа дю Плесси показался на пороге моей комнаты спустя пару минут несколько сконфуженный, но все же полный решимости довести до конца начатое дело.
– Ваше высочество! – поклонился он. – Я прошу прощения, что врываюсь к вам в столь неурочный час, но дело неотложное!
– Слушаю вас, маркиз! – Я указал лейтенанту дю Плесси на табурет.
– С вашего позволения, монсеньор, как офицер, назначенный отвечать за оборону стен, я велел установить в разных местах куртин миски с водой, дабы по примеру древних воителей определить место, где враг намерен делать подкоп под стены.
– И что же? – Я напрягся.
Вопрос был чисто риторическим. Навряд ли бы молодой офицер явился просто сообщить о примененной им хитрости, тем более что, как он верно подметил, применялась она с античных времен.
– Вода в мисках у бастиона
– Так. – Я скривился, точно от зубной боли. – Значит, подкоп. Невероятно! В такой-то почве! Неужели испанцы желают захлебнуться в грунтовых водах? Ведь здесь копни чуть поглубже и непременно упрешься в болото!
– Это не совсем так, ваше высочество! Я проверил, бастионы Рыбарей и Бочаров действительно стоят на слабой земле, и потому фундамент их укреплен свайным каркасом, засыпанным каменьями. Но третий бастион расположен на старом берегу. Там широкие пласты глины, а чуть выше – земля вперемешку с скатанным камнем. Видимо, тут-то испанцы и затеяли подкоп.
– Стало быть, у них хорошие инженеры! Но дон Гарсиа-то каков молодец! Землей и камнями из минной галереи он укрепляет лагерь, а солдат заставляет маршировать, чтобы скрыть шум, производимый саперами. Ах, хитрец! Вы сообщили месье де Батцу о своих наблюдениях?
– Едва лишь заметил колебание воды, ваше высочество! Господин коронель объявил, что мы будем строить контрминную галерею, и велел доложить о своем решении вам.
– Прекрасно! Передайте ему, что я одобряю строительство галереи. Пусть ближе к ночи подойдет сюда. Мы обговорим с ним детали.
– Я могу идти, мой принц?
– Да, благодарю вас, маркиз.
Дю Плесси направился было к двери, но замялся и, робко обернувшись, спросил:
– Прошу простить меня, ваше высочество, позвольте мне снять здесь сапоги. Там внизу служанка – это же чистая мегера!..
Мой обед подходил к концу, когда на канале связи возник пан Михал Черновский, спешащий нанести инспекционный визит сотрудникам резидентуры.
– `О! Я смотрю, у вас уже все наладилось, вельмишановный пан Король! В такой час вы в постели? `
– `Испанская пуля `, – нехотя сознался я. – `Вот теперь отдыхаю `.
– `Надеюсь `, – Мишель насторожился, – `ничего серьезного? `
– `Два дюйма ниже – и связь бы уже не отвечала! ` – заверил я непосредственное начальство. – `А так… болезненно, но не опасно `.
– `Ну что ж, вот и славно! `
Резидент Института, будучи человеком, занятым множеством разнообразных дел одновременно, не каждый день находил время обсудить сложившуюся обстановку с друзьями-соратниками. Всякий раз его появление было связано с миграцией очередных политических циклонов, локальными землетрясениями в королевских домах или же, на худой конец, штормовыми предупреждениями по поводу нежелательных действий той или иной влиятельной персоны. Вот как, например, в этот раз.
– `Прошу прощения, мой друг! ` – вальяжно заговорил коронный шляхтич. – `Я нынче имею честь быть принятым у короля Генриха, твоего дорогого брата. Он изволит интересоваться вашей персоной. Слух о нашем старинном знакомстве наверняка докатился до его величества `.
– `И что же ты? `
– `Расхваливаю ему твои дарования, не забывая, впрочем, добавлять, что ваше высочество лишь тень его и что нет ни единого таланта, которым бы он не был наделен со всей возможной щедростью `.