Воронья стража
Шрифт:
– Что ты предлагаешь? – Несколько охлажденный словами д'Орбиньяка хранитель городских стен опустил шпагу. – Впустить испанцев?
– С ними надо вступить в переговоры. А наш усатый “падре”, – Лис насмешливо кивнул на испанца, распростертого посреди коридора с рукой, заломленной за спину, – хочется верить, готов нам помочь. Мы уходим во Францию, а господин бургомистр хай себе целует этих кабальеров, куда дотянется!
– А королева? Что будет с ней?!
– Франсуа, ты же француз! Не веришь – послушай, как звучит твое имя! Какого рожна тебе сдалась английская королева? Тем более что ее и там, дома, уже с бочки спихнули. Высочеству с ней возиться было не в напряг, но нам-то
– Шевалье, вы что же, предлагаете мне выдать королеву испанцам? – почти непритворно возмутился дю Плесси.
– Лейтенат! Шо ты морозишь! Год назад за такой подвиг мадам Като сделала бы тебя пэром Франции! Но ежели вдруг шо-то смущает, я сам отдам генералу эту чертову куклу! Э-эй, гранд! Ты меня слышишь? – с сарказмом в голосе поинтересовался Лис, отпуская взятую на болевой прием руку де Агиляре. – Парламентером пойдешь?
– Я буду просить генерала де Сантандера сохранить вам жизнь, – с мучительной гримасой массируя вывернутое из сустава плечо, проговорил дон Хуан.
– Не-е, роднуля! Эти песни ты будешь петь своей Лауре! Жизнь в плену у испанцев – это чуть хуже, чем смерть во Франции! Так шо объясни своему другану, шо ежели он дает тритию нашего свободного возвращения на родину, то вот этот месье отворит вам потихоньку калитку как-нибудь с утра пораньше, чтобы не беспокоить честных граждан. Откроешь? – Лис посмотрел на молчавшего сообщника. Тот угрюмо не проронил ни слова. – Откроет! – заверил адъютант умирающего принца. – А я с шевалье де Батцем передам ему королеву. А шоб у твоего генерала не было сомнений, так сказать, в серьезности наших намерений, погодь-ка… – Лис повернулся и вновь отправился к “одру умирающего”. – Франсуа, постереги преподобного, шоб ему не пришла в голову светлая мысль резвой рысью совершить отсюда паломничество!
Запечатанный моею личной печатью пакет с изделием дядюшки Филадельфа уже дожидался минуты перекочевать из рук в руки.
– Смотри, гранд, и запоминай! – помахивая перед носом де Агиляре драгоценным пергаментом, для верности перейдя на испанский, вещал Лис. – Этому документу нет цены! Ежели он вдруг попадет в руки испанского короля, то шо будет с Англией, одному Богу известно! А тебя Филипп тут же сделает командором чего-нибудь блестящего и зашлет губернатором, скажем, в Барселону. Это, так сказать, за моральные издержки! Если хочешь, при вашем дворе можешь заливать, шо не в плен тебя захомутали, а ты сам внедрился, шоб этот вот пакет раздобыть. Вникаешь, какое дело?! Так шо прикинь, как оно тебе лучше – нырнуть в канал со вспоротым брюхом или же отправиться к своим и получить молочные реки в кисельных берегах на блюдечке с голубой каемочкой?!
– Я согласен! – быстро оценивая “за” и “против” обоих вариантов, проговорил дон Хуан.
– Вот и аюшки! – улыбнулся Лис. – Токо ж ты не забудь передать генералу, шо ежели он решит повеселить нас каким-нибудь сюрпризом, я его, к хренячьей матери, обрадую таким фейерверком, шо бардак, который мы устроили у него в лагере, будет считаться рождественской шалостью раздухарившихся детишек! Сценарий таков: Франсуа открывает ворота и тихонько валит отсюда со своим бундесвером [70] . Когда оказывается в безопасном месте – подаст сигнал, и испанцы входят в город. Затем ухожу я с Мано и нашими людьми и,
70
Бундесвер – немецкая армия
– Я сделаю все, что могу! – гордо заявил дон Хуан, уже входя в образ знатного переговорщика.
– Не обмани моих надежд, преподобный! – Лис положил ладонь на рукоять пистоля. – Иначе у меня к тебе личный счет образуется! А никто из живых не может похвастать, шо я добросердечный кредитор! Франсуа, – он повернулся к нахмуренному дю Плесси, наблюдавшему эту сцену с нескрываемым раздражением. – Проводи нашего гостя через минную галерею. Небось соскучился по своим, падре?
Дю Плесси молча кивнул, давая знак невольному участнику заговора следовать за ним.
– Если де Сантандер ответит согласием, – уже вслед спускавшемуся по лестнице испанцу бросил Лис, – пусть прикажет дать тройной аркебузный залп завтра в полдень.
Дон Хуан молча кивнул и, не останавливая движения, последовал за проводником.
– `Ну шо, мнимый больной? Теперь твоя душенька довольна? ` – насмешливо поинтересовался не отключавший все это время связь Лис, лишь только незадачливый любезник скрылся за дверью баронского дома.
– `Довольна! ` – честно сознался я. – `Только вот, знаешь что, давай не будем рассказывать Олуэн, что воспользовались ее именем для этой операции `.
– `То-то же, что не будем! ` – язвительно усмехнулся Лис. – `Знает кошка, чье мяско съела! `
Наемники герцога Оранского, дежурившие в контрминной галерее, завидев лейтенанта, пришедшего выпустить “лазутчика” в испанский лагерь, не стали проявлять досужего интереса к обряженной в сутану особе. Деньги из посольской казны ими получались исправно, особых действий, если не считать вялых перестрелок и неудачной попытки минирования стены, не было, так что блюдущие договор германцы были верны командиру и послушны приказу. Раз лейтенант дю Плесси сказал “лазутчик” – значит, лазутчик. Никого не смутило, что после ухода “святого отца” перед рассветом не появились ожидаемые в засаде саперы, и уж тем более не вызвал интереса тройной залп, прозвучавший на испанских позициях ровно в полдень.
– Эх! – подытожил Лис, демонстративно вслушиваясь в звук выстрелов. – Синеокие блондинки для пылких сынов знойного юга – это ж чистая погибель! Падеж скотов!
Красная ракета, сооруженная д'Орбиньяком, взметнулась ввысь у самого горизонта, прорывая туман и рассыпая по едва светлеющему небу великое множество быстро гаснущих звездочек.
– Дю Плесси с фрицами прошел, – тихо прокомментировал мой друг. – Ща испанцы повалят! Я кивнул:
– Ты все проверил?
– Обижаешь, прынц! Все как в лучших домах Лондона и Мерефы! Весь бульвар от ворот до первого моста – сплошной камнеметный фугас! Жагахнет – еще один канал будет! За заборами ополченцы с ружбайками, шоб ежели кому мало покажется, оказать первую, она же и последняя, помощь. Как отгремит, мы с казачками ломимся “на ура” в лоб, а дю Плесси ведет своих мародеров на штурм лагеря.
– Ты всех предупредил? Дон Хуан должен выжить. За ним необходимо будет снарядить погоню, гнаться отчаянно, по не догнать.