Воротиться нельзя влюбиться!
Шрифт:
Меня накрыло воодушевлением. И почему же я не спросила об этом раньше?!
— Так, а смогу ли я через какой-нибудь из этих каналов вернуться в свой мир?
— Да, через любой.
— А ты помнишь, каким каналом Дед Мороз переходил? — с надеждой спросила я. — Он же совсем рядом с моим домом вышел.
— Ну, не совсем рядом… Блуждал сначала по улицам, но ты права, канал ведёт в твой город. А вход в него находится на острове Буян, между трёх ив, что клонят ветви к воде.
От радости я чуть не подпрыгнула.
— А я смогу сначала загадать желание, потом шагнуть в
— Сможешь, если правильно сформулируешь.
Я аж зажмурилась от счастья. Всё это время решение было так близко. Вот закрою переход и вернусь домой. И не надо будет себя в жертву приносить. И волки сыты, и овцы целы, и Кощеевичс носом останется. Чем не идеальный расклад?
— А обратно сюда вернуться смогу?.. — тихо спросила я на всякий случай.
Ну на тот случай, если князь под чувствами имел в виду не злость, а что-то другое… Лучше сразу знать все расклады, когда принимаешь решение.
— Если каналы будут закрыты, то нет. Обратно Дед Мороз возвращался без меня, так что понятия не имею, каким каналом он воспользовался. Да и потом, насколько мне известно, не двусторонние они. Никто из пришедших из Навомирья обратно сам той же дорогой вернуться не смог. От нас в Навомирье идёт волшебство, а от вас в Явомирье — вера. Это ж субстанции разные…
Ясно. Значит, вернуться не получится, и билет будеттолько в один конец.
— А почему ты не могло вернуть меня само? — спросила я, задумчиво водя пальцем по оправе.
— Потому что ты загадала противоречивые желания, — невозмутимо ответило зеркальце.
— И в чём же противоречивые?
— А ты сама подумай! Как ты загадала, так я и исполняю, — был его ответ.
Больше ничего объяснять зеркальце не стало.
Ладно, претворяем в жизнь вторую часть плана.
Одна годная для задуманного юбка у меня была, спасибо Яге. И одна плотная рубашка тоже. Всё, как хочет хозяин терема. Я надела юбку так, чтобы пояс проходил подмышками. Затянулась ярким кушаком, и получилось просто чудесно: юбка в пол превратилась в платье, открывающее плечи и не достающее до колен. От такого у Его Темнейшества тик сразу на оба глаза начнётся. Рубашку я намотала на голову на манер тюрбана и закрепила эту нелепую конструкцию болтающимися рукавами. Ручаюсь, теперь князь при виде меня о кикиморах и не подумает. О моём психическом здоровье непременно подумает, причём всякие гадости, а вот о кикиморах и болотницах — вряд ли.
Царственно неся свой тюрбан, я спустилась вниз. Грозный обещатель кар небесных и земных нашёлся на кухне. Я хотела улыбнуться ему и подмигнуть, сказав, что соблюдаю установленные им правила, но не успела.
Князь при виде меня затрепетал ноздрями и пророкотал:
— Ты как вырядилась?!
— Как разрешено правилами! — гордо вздёрнула голову я. — В юбку и плотную рубашку. Всё как вы хотели!
— И что, в следующий раз ты сарафан вверх ногами наденешь?!
— Только если вы снова начнёте что-нибудь запрещать, — подбоченилась я. — Ненавижу запреты! Между прочим, пока вы тут угрозами сыпали, я нашла способ закрыть все эти ваши каналы между мирами, но вижу, что вы ещё не успокоились
— Я абсолютно спокоен, — выдавил князь.
Очень достоверно, если не считать тика, раздутых ноздрей и напряжённых желваков. А, ну да, ещё и лицо доброе. Куда ж без него…
— Оно и видно. Ещё скажите, что мой наряд вас совершенно не волнует.
Яростный взгляд князя на секунду метнулся к моим голым коленкам, затем ожёг плечи, чуть не пропалил дыру на уловках и снова вернулся к лицу.
— Я спокоен, как удав, — хрипловато ответил Влад, сжимая в руке стакан с квасом.
Тот жалобно дзынькнул и взорвался у него в пальцах стеклянным крошевом. Квас хлынул на стол, заливая скатерть, а из-за печи вдруг выскочил домовой и принялся собирать осколки и вытирать лужу, приговаривая:
— Лишь бы беспорядок учинять!..
Я усовестилась и тоже помогла с уборкой.
Всё это время метатель молний из глаз и победитель стаканов сидел с чёрным от гнева лицом, и я даже подумала, что перегнула палку. Но потом он заговорил, и я решила, что всё-таки недогнула.
— Ты. Будешь. Соблюдать. Правила. В моём. Доме.
Наверное, стоило его как-то успокоить или согласиться. Это было бы умно. Но разве я когда-нибудь говорила, что славлюсь умом?
— Знаете что? — вздёрнула подбородок я.
— Что? — угрожающе тихо спросил Кощеевич.
— Можете засунуть свои правила себе в задницу!
— Не могу, — со злой усмешкой отозвался князь. — Не уместятся. У меня там ещё буфет с прошлого раза ножками наружу торчит. Вместе с осколками. А о своих словах ты пожалеешь.
Опять угрозы и наказания? Интересно, сам он от них не устал?
— Да я с первого момента, как вас увидела, только и жалею об этом, — обиженно ответила я.
— Это абсолютно взаимно. И если бы не пророчество, я ни секунды в твоём обществе провести не захотел бы, ведьма, — заверил князь.
Его слова ранили неожиданно сильно. Фыркнув, я быстрым шагом ушла с кухни и поднялась в светлицу. Что ж, тогда нечего тут ловить. Я вернулась к себе, тепло оделась и прихватила на память пару сарафанов с кокошником. Вряд ли князь пострадает от недостатка сарафанов в тереме. А если и пострадает, то это сугубо его проблемы, и пусть он их себе засунет в компанию к правилам и буфету.
Ну и прекрасно. Зато цель достигнута — о кикиморах и болотницах никто даже не вспомнил. Но в груди всё равно противным смерчем сворачивалось мерзкое ощущение неправильности. И оно всё нарастало.
Я спустилась обратно в кухню, но никого там не было.
— Дед Постень, — позвала я, и он неторопливо вылез из-за печи. — Дайте, пожалуйста, карандаш и листок.
В общем-то, обсуждать с князем мне было особо нечего, поэтому я просто оставила записку, что нашла способ закрыть каналы и вернуться домой. И что мы с ним больше не увидимся.
— Собралась, что ли, куда? — нахмурился домовой.
— Да. Дед Постень, вы уж простите за все неудобства, что я вам доставила. Вы навеки останетесь в моём сердце как самый лучший повар полбы и кальи. А уж ваш ситный хлеб… Буду вспоминать с теплотой. Спасибо, что вы есть!