Воровка
Шрифт:
– Вот блин! – вслух обиделась я. – И никакого, понимаешь, сочувствия!
Потеряв дар речи на пару секунд, я стала раздумывать над тем, как передать друзьям, что со мной все в порядке. Но тут в воздухе проступили черты Робина, а затем он вышел ко мне.
– Лайса, стена больше никого и ничего не пропускает! – с грустным видом сообщил он мне.
– Ты хочешь сказать, что я останусь даже без еды и амулетов? – моментально сообразила я.
– Боюсь, что именно так. – Его голос стал еще печальнее.
– Ну и ладно! – твердо решила не сдаваться я. – Выйди и передай
– Почему сама не выйдешь? – поинтересовался Робин.
– Меня стена не выпускает, – призналась я. – Только ты им этого не говори, а то ведь не уйдут.
– Хорошо, не волнуйся, – кивнул Робин. – Передам, что ты сказала, и вернусь. Ты только не уходи!
Скелет вновь растворился, а я вытащила карту, чтобы посмотреть маршрут. Но как только я увидела, что именно держу в руке, мой желудок резко подбросило к горлу и меня замутило. Инстинктивно я дернула рукой, отбрасывая мерзость подальше, шокированная до глубины души. Затем, через пару минут, я все же приблизилась к мерзкому клочку.
Вместо привычного пергамента с письменами и чертежом на пыльной земле лежал обрывок кожи, весь в бурых потеках, да и надписи были коричневого цвета. О том, кому она могла принадлежать, я старалась не думать. В центре чертежа, где был отмечен нужный мне дом, что-то пульсировало, словно живое.
Кто-то тронул меня за плечо. Я подскочила на месте, едва не закричав от неожиданности.
– Робин! – выдохнула я, через секунду разглядев нарушителя моего спокойствия.
– Извини, не хотел напугать, – повинился скелет. – Ребята передали, что никуда не уйдут, лишь немного отъедут туда, где трава, чтобы кони могли пастись, и будут нас ждать в течение месяца. Провиант у них остался, поэтому не пропадут.
– Вот блин! – возмутилась я упрямству Дейна, да и Тимошки заодно. – Ну хорошо! Мы должны сделать все, для того чтобы вернуться.
Я решительно наклонилась, двумя пальцами взяла «карту» за кончик и показала скелету:
– Смотри, каким интересным оказался пергамент на самом деле!
– Думаю, кто-то очень нехороший тебя отправил на это задание, Лайса, – пришел к неутешительному выводу Робин.
– Да, я тоже так думаю, – согласилась я. – Но выхода у меня уже нет. Возможно, я смогу покинуть эту пустошь лишь после того, как добуду то, за чем пришла, а возможно, и никогда. Знаешь, я рада, что остальных пустошь не пропустила, я бы за них сильно переживала, а так они не пострадают. Ну а ты в любое время можешь отсюда уйти.
– Но я не брошу тебя! – возмутился скелет, яростно блеснув красными огоньками глазниц.
– Если я погибну, должен будешь бросить, кому-то же нужно будет присматривать за моим домом, Каратом и Тимошкой! – улыбнулась я. – Но пока я жива, так что пошли. Даст Бог, все сложится наилучшим образом!
Стараясь не спотыкаться на разбросанных всюду мелких камнях, мы двинулись вперед, направляясь от разрушенной городской стены в не менее разрушенный центр Мертвой пустоши. Гнетущая тишина ощутимой тяжестью давила на плечи. Я старалась идти как можно быстрее и меньше смотреть по сторонам, полагаясь на свой слух.
Не успели мы пройти и десяти метров, как среди безмолвия развалин раздался громкий плач. Робин дернулся на звук.
– Стой! – едва успела я схватить его за плечо. – Не ходи! Вспомни: здесь нет живых, кроме нас. Только мертвые. Все, что мы слышим и даже видим, вполне может оказаться иллюзией.
Скелет послушался и остановился.
– Будь осторожен! – попросила я его. – Нам ни в коем случае нельзя разделяться, движемся только вместе. Пойми: здесь каждый шаг, даже осторожный, может стоить нам жизни.
– Извини. Не волнуйся, мы справимся, – тихо, но твердо сказал Робин, глядя мне в глаза.
Но плач не прекращался. Наоборот, перешел в визг. Он раздавался впереди, а нам все равно было в ту сторону.
– Давай мы осторожно пройдем это место, не трогая ничего и никого, – предложила я.
Робин согласно кивнул. Так, наугад отличая центр улицы от развалин домов, то и дело спотыкаясь о камни, которые были рассыпаны всюду, мы побрели дальше. Несмотря на теплую погоду и плащ, меня слегка знобило.
По мере нашего продвижения плач в воздухе становился более громким и ощутимо резал уши. Наконец мы поравнялись с тем местом, откуда доносились звуки. Справа показались обычные на вид развалины. Оттуда из-за камней доносился порядком надоевший звук. Казалось, плачущий устал, и теперь подвывания слышались вперемешку со всхлипами. Отвернувшись, я пошла дальше.
Глава 17
Здесь прошлое укрыто мраком тлена,
Недвижим воздух и глухая тишина,
И будущее предано забвению,
И вечность в пыль веков погребена.
Но через пару шагов меня обжег жгучий стыд. Что же я за женщина, если бросаю в беде самое драгоценное – ребенка! Ведь это плачет ребенок! Ему нужна моя помощь! Он боится, он устал и наверняка хочет к маме! Не раздумывая и не слыша больше ничего, кроме этого плача, я бросилась на крик, увязая в песке.
«Подожди, маленький, я иду! Я здесь! Я рядом! Я помогу!» – мысленно говорила я слова утешения.
Я не ошиблась, плакал ребенок. На вид ему было года два, не больше. Он сидел в камнях и плакал, размазывая слезы маленькими пыльными кулачками. На заплаканном личике виднелись грязные разводы. Я подошла ближе.
– Иди, маленький, на ручки! – наклонилась я к нему.
В ту же секунду подбежавший Робин встряхнул меня за плечи:
– Лайса, ты меня слышишь? Очнись! Немедленно очнись!
Мой взгляд прояснился, и я моментально накинула на себя и Робина защитный купол. И теперь, пребывая в ясном уме, я стояла и смотрела, как нечто, пару секунд назад имевшее облик ребенка, бросалось на меня, не обращая никакого внимания на мою защиту. К тому же, получается, здесь она не действовала! Поскольку мои добротные и, к счастью, достаточно высокие сапоги превращались в лохмотья с каждым новым прыжком агрессивно настроенного существа.