Воровская семейка
Шрифт:
Спустя минуту сквозь толпу, собиравшуюся на другой стороне улицы, к ним подъехала другая машина. Красивая черноволосая женщина вышла из задней двери. Увидев под козырьком своего сына, она не помахала ему рукой, не улыбнулась и даже не спросила, почему он ослушался ее и покинул отель без разрешения.
— Ты и правда хороша, Кэт, — сказал парень.
— Ты имеешь в виду, хороша в своем деле или… просто хороша?
Ник улыбнулся.
— Ты знаешь, что я имею в виду.
Кэт смотрела Нику вслед, пока полицейская машина
Кэт скорее почувствовала, чем увидела черный лимузин, медленно притормозивший на обочине за ее спиной.
— Так что, тот парень и есть негодяй, обокравший эту прекрасную галерею? — спросил Гейл, широко раскрывая глаза и показывая на исчезающую вдали полицейскую машину, увозившую Артуро Такконе.
— Похоже на то, — сказала Кэт. — Я слышала, что он протащил статую через дыру в стене и спрятал в заброшенной квартире по соседству.
— Гениально, — сказал Гейл с чересчур явным энтузиазмом.
Кэт рассмеялась. Гейл открыл дверь лимузина, и девушка скользнула внутрь.
— Да, — проговорила она. — В теории. Только вот когда грабишь галерею, надо иметь в виду, что вокруг нее постоянно будет торчать полиция…
— И как же тогда ему достать свою статую?
Кэт знала, что теперь ее очередь — ее реплика. Но она устала играть в игры. И, наверное, Гейл тоже. Наверное.
Он посмотрел на улицу — в сторону, куда уехал Ник.
— Ты не поедешь со своим бойфрендом?
Кэт откинула голову на мягкую кожаную спинку.
— Может, и поеду. — Она закрыла глаза и подумала, что весь этот флирт, в конце концов, не такая уж сложная штука. — А может, и нет… В Виндхэм?
Она услышала, как Гейл тихо рассмеялся и произнес:
— Маркус, поехали домой.
Они влились в поток машин, и Кэт позволила размеренному движению и теплу убаюкать ее. Она не протестовала, когда Гейл обнял ее за плечи и мягко привлек к себе. Его грудь почему-то оказалась мягче, чем ей помнилось.
— С возвращением, Кэт, — проговорил Гейл, но Кэт уже засыпала. — С возвращением.
Двадцать пять дней после истечения срока
Нью-Йорк, США
Глава тридцать седьмая
Они не поехали в Канны на Рождество. Дядя Эдди заявил, что он слишком стар для путешествий и не желает изменять своим привычкам. Так что Кэт и ее отец присоединились к семейному сборищу в старом особняке из коричневого камня.
Внутри было душно, как и всегда зимой: в каждой комнате горели камины, а на кухне дядя Эдди колдовал над плитой.
Кэт вышла на улицу и встала на крыльце. Ей не было холодно.
— Я так и думал, что найду тебя здесь, Катарина.
В
— С Рождеством, мистер Штайн.
— С Рождеством, Катарина, — сказал он, приподнимая шляпу.
Девушка приветливым жестом показала на дверь.
— Хотите зайти?
Старик махнул рукой.
— Нет, спасибо, Катарина. Я нашел человека, которого искал. — Он сделал шаг назад. — Ты не против составить старику компанию для короткой прогулки?
Это был простой вопрос — один из немногих за последнее время, на которые она знала ответ.
— Ты нажила себе врага, милая.
Кэт подняла воротник, укрываясь от ледяного ветра.
— Я могла бы отдать их ему, а потом украсть заново, но…
— Несвоевременное заключение твоего отца? — догадался мистер Штайн.
Кэт пожала плечами.
— Мой способ на тот момент был более эффективным.
В первый раз, когда Кэт встретила Абирама Штайна, она видела, как он плачет. Теперь он смеялся — и Кэт подумала, что в его смехе было что-то прекрасное.
— Я читала о вас хорошую статью, — сказала она ему.
— В «Таймс»?
— Нет, в лондонском «Телеграфе».
Старик вздохнул.
— Их так много… Я, очевидно, стал местной — как говорят — сенсацией?
Девушка засмеялась.
— Смотрите, не зазнавайтесь.
Они медленно прогуливались по тихой улице. С неба падали редкие снежинки.
— Я чувствую, что должен поблагодарить тебя, Катарина. Но этого, — он остановился, пряча руки в карманы, — будет явно недостаточно.
— Они… — Кэт помедлила, ее голос дрожал. — Они дома?
— Некоторые — да, — ответил старик. — Мы с коллегами отыскали несколько выживших семей. Ты ведь читала их истории, не так ли? — Кэт кивнула. — Но другие, Катарина… Боюсь, их домов… — старику тяжело давались эти слова, — …больше нет.
Снег падал все сильнее, но мистер Штайн продолжал.
— Но картины — живы. Теперь люди знают их истории. Новое поколение будет слушать рассказы о них. И они будут висеть в величайших музеях мира, а не в тюрьме. — Старик подошел ближе. Его руки сжали ладони Кэт, и он горячо поцеловал девушку в обе щеки, шепнув: — Ты освободила их.
Кэт опустила взгляд и посмотрела на мокрую улицу.
— Одной из них нет. — Она ни слова не сказала о пятой картине, о пустой раме, но знала, что Абирам Штайн поймет ее. — Там было только четыре. Я пыталась, но…
— Да, Катарина, — кивнул старик. — Я знаю эту картину.
— Я найду ее. Я верну ее тоже.
Девушку охватила тревога, волнение, но мистер Штайн говорил очень спокойно.
— Твоя мать когда-нибудь рассказывала тебе, почему она пришла ко мне, Катарина? Ты знала, что твоя прапрабабушка и сама была прекрасной художницей?