Воровской цикл (сборник)
Шрифт:
Он, отец Георгий, тому наглядный пример.
А иной пример сейчас сидит в кабинете, забравшись с ногами в кресло. Раз у нее вышло — может, вновь оживет древнее искусство? Только думать, что все зависит от одной девушки — глупее некуда.
...раньше криков роженицы не замечал; сейчас тишину проворонил. А вот и тишины нет больше:
— Двойня! Федор Федорович! Девочки!
— Вполне здоровые дети. Даже странно... на таком раннем сроке... Поздравляю, от души поздравляю! Слава Богу, все завершилось благополучно!
— Спасибо огромное, профессор...
— Покажите их матери...
— С ней-то, с ней все
— Не волнуйтесь, голубчик. Серьезных разрывов нет, кровотечение уже останавливается... В общем, роды прошли успешно! Еще раз сердечно поздравляю... у вас теперь совсем иная жизнь начнется!..
Отец Георгий вздрогнул: знать бы профессору, что говорит! О да, перед этими двоими — нет, не перед новорожденными, перед их отцом-матерью! — во весь рост встает Его Величество Выбор. Стоит только согласиться, перетерпеть краткую боль — свою, умноженную на боль детей, которые через несколько лет не вспомнят этот миг даже в страшных снах — и все будет прекрасно! У Безмастных Козырей достанет сил вытащить князя с Княгиней из любой пропасти! помочь самим себе, в конце концов! Минуты боли — и жизнь! Сила! долгая жизнь и великая Сила! А дети вырастут лишь самую малость слабее великих родителей...
И так — долго, слишком долго, чтобы успеть ужаснуться.
Прости меня, Господи, за ересь, за крамолу, но что, если вся наша жизнь, — страны, люди, города, моря и леса, три с лишним века, прошедшие мимо нас — всего лишь сон? мираж? кара, и одновременно — испытание?! Испытание, ниспосланное Тобой, Господи, тому, кто видит себя в этом сне Духом Закона? Что, если та ночь, накануне первого Договора, до сих пор длится, и горит первый в мире Договорный огонь, и некий человек все эти сотни лет, вместившихся в одну его ночь, лицезреет дело рук своих? Возможно ли, что Безмастные Козыри — его второй шанс? шанс вернуть ветер на круги своя?! И если эти двое откажутся, если преодолеют великий искус, не заключив новый Договор — грех будет искуплен? ночь кончится? взойдет заря?! — а мир пойдет совсем другим путем, где не будет места проклятому Договору? И мираж нашей жизни развеется, словно дым, словно утренний туман под солнцем?!
...Может быть. И тогда нас всех не будет. Или мы станем иными; мы, наверное, так никогда и не встретимся друг с другом в другой, правильной жизни...
Есть еще третья возможность. Все уже произошло; что было, то было, и не в силах человеческих изменить прошлое. Да, милостью небес Духу Закона дан второй шанс. Той его части, которая заключена в этих двоих. Сделать выбор заново. Ведь нам всем, всем без исключения предлагалось порвать паутину, но никто из нас не пошел на это! Порочный круг длился годы, десятилетия, века... И если эти двое наконец разорвут его — рухнет Вавилонская башня Договора, навсегда погаснет тайный огонь, Дух Закона обретет покой — но наша жизнь останется нашей жизнью, и просто пойдет дальше.
...но может случиться и самое страшное. То, о чем не хочется даже думать: эти двое пожертвуют собой и близкими людьми; отказавшись от Договора, сожгут сами себя... и ничего не изменится!
Ни-че-го!!!
Жертвы, смерти и мучения, терзания выбора — все зря! напрасно! По-прежнему будут зажигаться Договорные огни, по-прежнему будут гореть в них бесталанные ученики с бездарями-учителями — отныне не только маги, но и врачи, сапожники, кузнецы, поэты, музыканты, пастыри Божьи...
Не дай этому свершиться, Господи!
Да минует нас чаша сия!
* * *
Проходивший по коридору ротмистр Ковалев остановился в недоумении.
— Отец Георгий? что с вами? Вам плохо?!
Священник молчал, глядя на облетающий сентябрь.
I. ДВОЕ или ШЕСТЕРКИ-КОЗЫРИ
...и плачущие, как не плачущие; и радующиеся, как не радующиеся;
и покупающие, как не приобретающие; и пользующиеся миром сим,
как не пользующиеся; ибо проходит образ мира сего. Первое послание к коринфянам
— ...ну что? — Федор поднял взгляд на жену. — Значит, решили?
И увидел: она нашла в себе силы кивнуть.
* * *
Через много, много лет, в послесловии к скандально известному сборнику стихов «Корни паутины», некий «кумир на час», как несправедливо назовут его критики, напишет:
Выбор — это, пожалуй, единственное, что ты не сможешь разделить ни с кем из живущих. Впрочем, иногда кажется, что это не так...
Критикам никогда не узнать, что автор «Корней паутины», отложив в сторону перо, видел дачу в Малыжино, больше похожую на разоренный муравейник, видел спальню для гостей, двоих новорожденных девочек, спящих, как могут спать только дети трех часов от роду, видел измученную женщину на смятой постели, высокого, сильного мужчину рядом с ней, видел на стене литографию Дюрера — нагие Адам и Ева пристально смотрят на яблоко в пасти скучающего змия, готовые в любой миг взять запретный плод или отдернуть руку; и кулак в груди мало-помалу разжимался, хрустя суставами.
notes
1
Пся крев — досл. «собачья кровь», польское ругательство.
2
В шестнадцатом веке в Польше, а позднее в Речи Посполитой, были отменены дворянские титулы (князь, граф и т. п.), но они сохранялись в традиционных формах речи и при неформальном общении.
3
Здрайца — по-польски означает то же, что и древнееврейское «Сатан», то есть Сатана: Изменник, Предатель, Противоречащий.
4
Гурали — вольные горцы Подгалья, чей быт в родных горах был подобен быту запорожских казаков.
5
Ксендз — священнослужитель.
6
Трэйтор (англ.) — предатель.
7
Во имя отца и сына и святого духа (лат.)
8
Аминь (лат.)
9