Воровство и обман в науке
Шрифт:
На протяжении многих лет проблемой получения алюминия, которая стала в химии проблемой номер один, занимались десятки крупных специалистов. И опять к удачному финалу — открытию электролизного метода — пришли в одном и том же 1886 году сразу двое изобретателей — американец Ч.М. Холл и француз П.Л.Т.Эру. Оба они предложили практически неразличимый технологический способ выплавки алюминия электролизом криолитоглиноземных расплавов. Но что особенно удивительно, так это то, что эти талантливые инженеры не только одновременно родились, но и одновременно умерли (1863–1914 гг.) Надо же какое переплетение творческих судеб! Поистине ошеломляющее историческое совпадение!
Лет шесть заодно с другими исследователями гонялся за "призраком" нового, удивительного по своим свойствам, химического элемента французский химик Эжен Демарсе. Наконец применив разработанный им же метод разделения редкоземельных элементов фракционной кристаллизацией, Демарсе выделил этот элемент и назвал его европием. Но слегка опоздал. Его соотечественник Поль Лекок де Буабодран, считающийся первооткрывателем галлия, самария, гадолиния и диспрозия,
А вот открытие таллия, числящееся до последнего времени исключительно за Круксом, следовало бы согласно данным историков советского периода, заполнивших серьезный пробел в знаниях, связанных с "родословной" таллия, сопроводить еще одним именем — К. Лами. Неизвестный тогда никому К. Лами пришел своим путем к открытию этого нового элемента. Причем добился гораздо большей точности в результатах исследований и их научном истолковании, чем Крукс.
Все мы широко осведомлены о том, что в 1793 году немецкий химик Мартин Клапрот, организовав свою собственную лабораторию в Берлине, выделил чистый стронций из его природных соединений. Но почему-то в специальной литературе упорно замалчивается факт, что в то же самое время совершенно другим оригинальным методом (воздействием абсолютного этилового спирта на соли стронция) этот химический элемент был открыт ученым из России Товием Егоровичем Ловицем, и тоже в основанной им лаборатории. Далее Клапрот и Ловиц в 1797 году, не ведая о параллельно проводимых опытах, будто сговорившись, открывают важный химический элемент — хром. Не меньшие права на приоритет в открытии хрома имеет и француз Луи Николо Вок-лен, который в том же году нашел этот химический элемент в сибирской красной свинцовой руде.
За Клапротом сейчас признают и другие открытия: церия (наряду с Й.Я. Берцелиусом) и титана. Но при этом преданы стойкому забвению работы шведского химика В.Г. Гизиигера и английского минеролога У. Грегора, о которых ни слова не найдешь в самых объемных справочниках и книгах по истории науки. Между тем эти неизвестные нам ученые прежде названных обнаружили упомянутые химические элементы: Гизингер — церий, а Грегор — титан. Справедливо ли было в таком случае приоритет этих открытий безоговорочно отдать более крупным фигурам того времени — Берцелиусу и Клапроту? Правда, к чести обоих химиков, повторно открывших церий и титан, сами они на единоличной славе не настаивали и чужих трудов не воровали. Напротив, Клапрот, вышедший на титан через четыре года после Грегора, благородно указал в своей работе на открытие коллеги и абсолютно не претендовал на роль первопроходца.
Но больше всех все-таки был обижен судьбой Ловиц, упустивший из рук, помимо открытия стронция, еще и много других. Так, ему первому удалось получить такие важные химические вещества, как абсолютно чистый спирт и безводный диэтиловый эфир, якобы открытые не им, как изображают историки науки, приписывая их другим лицам. Ловиц также первым, не расставаясь с микроскопом, разработал метод качественного микрохимического анализа. Однако и это важное открытие из области аналитической химии связывают не с его именем, а с именами Гартинга и Гельвига. Ловиц, наконец, замечает способность древесного угля поглощать самые различные вещества. И что же? Его "находка" опять нигде своевременно не фиксируется и не реализуется. Только через столетие с лишним Д.Н. Зелинский заново обнаруживает чудесные свойства угля и использует их при создании противогаза. Вот какими неожиданностями полна история открытий новых химических элементов!
Проделки Его Величества Случая, французы бы сказали "Се ля ви"
Если попробовать поискать причины, по которым Т.Е.Ловиц один за другим терял приоритеты на важнейшие исследования, повторенные позднее другими, то это будет далеко не просто сделать. Как и ответить на вопрос, почему за Егором Ивановичем Орловым так и не сохранилось авторство разработанной им новой химической технологии?
В 1908 году Орлов осуществил каталитический синтез этилена из газовой смеси водорода и окиси углерода, обстоятельно изучив кинетические закономерности этого процесса. Казалось, ученая общественность должна была бы немедленно ухватиться за идею внедрения технологии, способной перевернуть, в буквальном смысле слова, всю химическую промышленность. Ведь благодаря ей можно было выйти на новое направление в получении ценных органических веществ из доступного и дешевого сырья — водорода и окиси углерода. Подсказанным Орловым способом в огромных количествах добывались метанол и другие жизненно важные для промышленности химпродукты. Однако сообщение Орлова ученый мир по достоинству не оценил и не включил в химико-технологические анналы. Только через полтора десятка лет та же идея целенаправленного синтеза углеводородов из смеси водорода и окиси углерода под действием разных катализаторов нашла отражение во встреченной рукоплесканиями публикации немецких химиков Фрица Фишера и Ганса Тропса. Небывалому их успеху скорее всего способствовало то, что они направили органический синтез в чисто практическое русло, поскольку на его основе начали получать жидкое моторное углеводородное топливо. Уже с 1925 года идея Фишера и Тропса (а точнее — Орлова) нашла реальное применение. Немецкая фирма "Рурхеми" запустила производство синтетического бензина по разработанной Фишером и Тропсом технологии с годовой производительностью 600 тысяч тонн!
А две американские фирмы почти одновременно наладили эффективное нефтеперерабатывающее производство способом крекинга, позволявшим получать высококачественные моторные топлива меньшей молекулярной массы. Правда, никак не желая уступить одна другой приоритет передовой технологической разработки, они вступили меж собой в длительную судебную тяжбу с целью закрепления за собой "законной" монополии на производство бензиновых топлив крекингом нефти. Если бы только они знали, какой сногсшибательный сюрприз их ожидает на суде! Именно там неожиданно выяснилось, что ни одна из этих фирм не может претендовать на патент по той простой причине, что крекинг нефти первым открыл русский технолог и инженер Владимир Григорьевич Шухов еще в 1891 году, закрепив эксклюзивное право на "создание установки пиролитического разложения углеводородов нефти"! Вот ведь как бывает: несколько лет понадобилось, чтобы "потерянная" идея Шухова получила практическое воплощение, но, к сожалению, "безымянно", без участия самого автора.
Первым среди технологов Шухов сумел осуществить и переработку нефти под давлением. Но о разработанном им нефтеперерабатывающем процессе теперь тоже мало кто помнит. Изобрел он и так называемую форсунку, с помощью которой удалось получить промышленным способом факельное горение жидкого горючего. И что же? Эта оригинальная инженерная разработка по непонятным причинам сегодня приписывается совершенно другим людям.
Вот уж действительно, каких только казусов не случается в науке! От драм до забавных коллизий, когда приоритет от истинного автора вдруг перекочевывает к ничего не знавшему о существовании данной научной проблемы ученому лишь из-за одного совпадения фамилий! В этом смысле любопытен пример из области все того же органического синтеза. Законы химического превращения фенола открыл К.Л. Раймер. Но приоритет ценного открытия ошибочно приписали не этому Раймеру, а другому — его однофамильцу, родившемуся на 10 лет позднее. Все разъяснилось, когда уже обоих не было в живых.
Известен и другой анекдотический случай. Нобелевский комитет в 1987 году удостоил высочайшей оценки исследования по химии макрогетероциклических соединений, способных избирательно образовывать молекулярные соединения типа "хозяин — гость", сразу трех авторов — американцев Чарлза Педерсена и Дональда Крама и француза Жак Мари Лену, поскольку их работы дополняли друг друга. Этим ученым фантастически повезло выйти на головоломную структуру молекул и разработать на ее основе направленный синтез сложных органических соединений. Не повезло кое-кому другому. И вот в чем. Официальные представители комитета должны были уведомить новоиспеченных лауреатов о присуждении им Нобелевских премий. Если с Лену и Педерсеном им удалось связаться довольно быстро и передать радостное известие точно по адресу, то телефонный звонок из Стокгольма в Лос-Анджелес застал врасплох среди ночи совсем не того Дональда Крама, но по иронии судьбы тоже химика. Обескураженный Крам ничего не мог понять. Однако трезвон в его доме не прекращался. "Двойника" нобелевского лауреата то поздравляли с грандиозным успехом, то просили выполнить какие-то необходимые формальности, то приглашали на торжественную церемонию, то проявляли интерес к деталям его уникальной работы — словом, не давали ни минуты покоя. Представьте себе, какую же бурю чувств вызвало это "мелкое недоразумение" у псевдо-лауреата, когда правда всплыла наружу! Благо, все прояснилось "по горячим следам". А что настоящий лауреат? Ничего. Отлично выспался!
Из-за совпадения в фамилиях очень часто путали датского физика Людвига Лоренца и нидерландского физика-теоретика Гендрика Антона Лоренца. И не только их самих, но и принадлежащие им авторские открытия. Особенно не везло Людвигу. Как отмечал Луи де Бройль, из-за того, что ряд его оригинальных работ в области теоретической физики настойчиво приписывали знаменитому "тезке", основоположнику классической электронной теории Гендрику Лоренцу, Людвиг как бы всегда оставался "за бортом".
Наиболее парадоксальная ситуация возникла тогда, когда оба Лоренца почти одновременно занялись одной и той же физической проблемой, решив ее независимо друг от друга и разными путями. Как тут было разобраться: кто первый? Наконец, сошлись на том, что Людвиг вроде бы раньше Гендрика обнаружил связь между показателем преломления вещества, его плотностью и электронной поляризуемостью молекул и потому тоже имеет право на приоритет. История смилостивилась над Людвигом. Его имя появилось дублем в выведенной обоими учеными формуле Лоренца — Лоренца. Но ют кто из них кого опередил на самом деле, точно все-таки никто не знал. Когда же годы спустя об этом открытии, обросшем самыми разными толками, спросили самого Гендрика, он просто развел руками, показав, что не менее всех остальных потрясен таким роковым переплетением двух творческих судеб. "Формулирование одного физического закона в одно и то же время двумя исследователями, имеющими одну и ту же фамилию, — прокомментировал он, — является чем-то неожиданным даже с точки зрения теории вероятностей". Но это был единственный триумф бедняги Людвига! Чаще всего он "оставался с носом", безуспешно добиваясь признания своих открытий. И в глазах общественности безусловно уступал Гендрику Лоренцу как мировой величине, хотя на деле действительно был блестящим изыскателем. Сегодня почти нигде не упоминается еще об одном значительном достижении "забитого и забытого" датчанина. Людвиг Лоренц, независимо от Джеймса Кларка Максвелла и абсолютно не зная его работ, имел счастье разработать электромагнитную теорию света. Страницы с математическими выкладками, написанные этими учеными из разных научных центров, совпадали почти до мелочей. Как будто бы они принадлежали одной и той же руке. Заметна была лишь едва различимая разница в почерке. Однако история запечатлела только гениального Максвелла, начисто забыв о Людвиге Лоренце. Французы бы на этот счет сказали: "Се ля ви", т. е. "Такова жизнь!".