Ворожба
Шрифт:
Несколько дней Антон отказывался от еды, только иногда пил воду. Тяжелые мысли не покидали его, а рассудок становился все безумнее. Все основное время он молчал, а иногда бормотал себе под нос что-то вроде: «Она придет. Уже скоро! Скоро!».
В один из вечеров, которые теперь ничем не отличались друг от друга, Антон долго не мог заснуть и сидел на кровати, скрестив руки на груди, глубоко задумавшись. Легкая вечерняя пелена завладела комнатой, придавая странные очертания давно знакомым предметам. Медленно он перевел взгляд на стену, а после, вновь посмотрев перед собой, ему явилось нечто странное. В середине комнаты стояла старуха в вязаной кофте и платке, а в руках ее была какая-то древняя сума. Мороз пробежал по телу Антона.
– Это Вы… Вы пришли…, – еле слышно прошептал он.
– Пришла, Антошенька.
– С моими друзьями, это вы сделали? Все из-за кладбища?
– А-а, ты про Лешеньку. Да. Я, но он сам виноват, да и ты скоро к нему отправишься, сыночек. Скучаешь поди?
–Скучаю, – холодно произнес Антон.
– А хочешь, я тебе его покажу? Вот же он, унучек мой любимый. Это он меня спас, правда, пришлось ему за это жертву принести, но ведь как без нее.
Старуха достала из мешка череп и показала Антону. Им овладел ужас, сама мысль о том, что это голова
– Уберите! – крикнул он.
– Воля твоя, сыночек, – сказала она, и череп в ее руках охватило пламя, прогорев, он рассыпался в пепел.
Горстка пепла разлетелась по полу.
– Ты, наверное, спать хочешь, притомился поди. Ложись спать сыночка, ложись.
Произнеся эти слова, она подошла к его кровати.
– Давай я тебя одеялкой накрою, а то ты вон как дрожишь.
Антон повиновался. Она укрыла его одеялом, подоткнув края, и поправила подушку. Затем достала из своей сумы солому и деревянную лучину и положила ему под подушку.
– Вот тебе соломку под головку, чтобы мягче спать было, а вот тебе лучина. Как холодно станет, огонь разведешь, да согреешься. Видишь, как бабушка о тебе заботиться.
– А соломой только подушки в гроб набивают, – набравшись смелости, сказал Антон.
– Разве? А я на такой подушечке уж сколько лет проспала. Ты спи сыночка, спи, давай я тебе колыбельную спою.
Антону от этих слов стало не по себе, но он не смог больше произнести ни слова.
Наклонившись поближе к его уху, она начала что-то шептать, текст был на старославянском, но разобрать можно было следующее:
под осиновым кустом, под ракитою немой
ты поди на старый двор за соломкой с берестой
разожги лучиной пламя
да согрей детяток малых.
После этих слов она медленно направилась к двери. Она перед ней распахнулась. Старуха стала в проем и исчезла, а дверь сама по себе за ней затворилась.
Антон долго не мог прийти в себя. Пот тек по его лицу, а сердце бешено колотилось.
– Почему она меня не тронула? – задавался вопросом он.
Затем он вспомнил, что под подушкой его лежит солома и деревянная лучина.
Он с силой выдернул эти предметы и швырнул в центр комнаты.
Через несколько часов размышлений, расслабившись от пережитого ужаса, его потянуло в сон. Глаза слипались, а веки все тяжелели. Антон укрылся повыше одеялом и задремал, иногда, водя взглядом по комнате в поисках старухи, но, не обнаружив ее, успокаивался и продолжал дремать.
Сквозь пелену сна он почувствовал сильную боль в желудке, проснувшись, пытался понять почему, но не находил ответа. Приподняв корпус с подушки, он стал чувствовать острую боль во всех внутренних органах. Все горело внутри. Антон хотел было вскочить с кровать в поисках обезболивающего, но тут, будто чьи-то руки прижала его ноги к кровати и не давали с нее слезть. Ужас охватил его. Неожиданно он почувствовал запах гари.
– Что это? Дом горит что ли? Откуда эта гарь? – задавался вопросом он.
Вдруг комнату заполнил едкий дым, будто от огромного кострища. Дым стал щипать в его глазах. Кашляя и задыхаясь от дыма, он заметил на своем одеяле и простыне языки пламени, которые становились все больше. Вскоре огонь полностью охватил его кровать, но выбраться он не мог. Пламя полностью охватило Антона. Дома никого не было, и на его крики никто не пришел. Наверное, старуха специально выбрала время для визита.
Утром его обгоревшее тело было обнаружено его матерью Нюрой. Ее опасения и странный сон были не случайностью. Только это коснулось не ее мужа, а сына, чего она никак не могла ожидать. Сгорело все, кроме металлической кровати, которую в дальнейшем выбросили.
Что могу сказать о себе? Девушка двадцати пяти лет, худощавая, с длинными волосами русого цвета и зелеными глазами. Я родилась в этом городе, в котором живу сейчас, но часть своего детства я прожила в деревне…
Обычный провинциальный город, как и многие города России. Зимой дороги не чистят вообще, и пешеходам приходится лезть по сугробам на тротуаре. Мне даже кажется, что в приоритете здесь не пешеходы, а водители. Главное, так сказать лишь бы машинам хорошо было. На центральной улице иногда все же проезжают снегоуборочные машины и сваливают весь снег на тротуары. Ничего, что теперь путь для пешеходов отрезан. Они умудряются вытоптать узкую колею, плохо, когда толпа идет на встречу. Люди останавливаются, прыгают с тропинки в снег, пропуская встречных, а потом снова продолжают свой путь, выйдя на тропу. Ноги жутко буксуют в снегу, под которым толстой коркой лежит лед. Для того, чтобы добраться до работы мне приходится идти две остановки, сначала до маршрутки, так как водители не считают нужным останавливаться на моей и с наглым видом проезжают, разгоняя скорость. Каждое утро до работы превращается в ад. Преодолев длинный маршрут по нечищеной колее, предстоит ехать еще сорок минут на транспорте (обычно лицом к стеклу, так как утренние маршрутки заполнены до отказа, особенно зимой). Вымерзнув на остановке, люди заскакивают в первую попавшуюся. Я мечтаю, когда же закончится эта ненавистная зима и я, наконец, почувствую под ногами твердый устойчивый асфальт, и не буду перемерзать на остановках и лечиться от гриппа и ушибов после падения на скользкий лед. Мне часто хочется взять паяльную лампу и весь его растопить. С работой тоже дела обстоят, мягко говоря, не хорошо. Сельские жители давно заняли все должности, и пробиться городским куда-либо практически не возможно. Вот и приходится после института идти только в дворники за семь тысяч рублей. Больше свободных вакансий в городе нет. Средняя зарплата составляет восемь тысяч и мне крупно повезло, когда я, имея за плечами два высших образования и аспирантуру, а также десять лет стажа, смогла устроиться в частную фирму за пятнадцать тысяч рублей. Я искала работу год, а тут нашла и на такие деньги. По местным меркам это много, хотя цены на продукты и коммунальные услуги давно уже перевалили столичные. Правда рано я начала радовалась, выяснилось, что за эти деньги я буду работать на всех должностях, начиная от начальника отдела кадров, инженера, секретаря, заместителя директора, начальника отдела, швейцара и курьера. В общем, в этой фирме без вывески и опознавательных знаков только один сотрудник – это я. Но больше идти некуда, вот и радуюсь этому. Хорошо, что за коммунальные услуги мы всей семьей сбрасываемся вместе. В этом зимнем месяце счет пришел на восемь тысяч рублей и четыре из них только за отопление. А если бы у меня была зарплата, как у большинства людей этого города в восемь тысяч и жила я одна, то давно умерла бы с голоду. Поехать куда-либо отдохнуть в отпуск многие не могут себе позволить. Только если тур по деревням Курской области, в который и бесплатно не поедешь. Хотела ли я уехать? Конечно. Несколько раз собирала документы для поиска работы в других Российских городах, но, посчитав затраты на съем жилья, понимала, что выйдет то же что и здесь и ничего я не выгадаю и продолжала поиски работы в своем городе. Обычно про то, чтобы найти работу по специальности не может быть и речи. Вакансий нет. В нескольких местах мне сказали – можете больше сюда не приходить, в ближайшие сто лет вакансий не будет. И они правы. На их места придут их дети, а затем внуки…
А сейчас я расскажу, как попала в деревню.
Моя мама коренной житель города, а папа – из деревни. Все было прекрасно: отличная семья, достаток, но тут папа захотел вернуться на Родину… Меня никто и не спрашивал – хочу ли я уезжать. Меня просто забрали родители и привезли туда – в Курскую область, Дмитриевский район, поселок Ворожба… Мама, конечно, потом сильно разочаровалась в переезде и жизни ожидающей нас там, но было уже поздно. Чего там только не было: безработица, слезы и много чего другого. Хорошо, что сейчас мы смогли снова вернуться в город. Я живу в нашей квартире одна, а родители купили небольшую дачу и переехали туда. Сейчас, когда я начинаю грустить, вспоминая ужасную жизнь в той деревне и лишения. Мама, видя мою грусть, пытается подбодрить меня, сказав, что, зато это хорошая школа жизни, но лучше бы этой школы никогда в моей жизни не было. Эта школа жизни сильно искалечила мою психику. Пока я жила там были даже мысли о самоубийстве, хорошо, что я этого не сделала. Я стала озлобленной и жестокой. Иногда я сама ужасаюсь, глядя на себя. Так вышло, что увезли меня туда в девять лет, а вернулась я обратно в город в восемнадцать. Правда, в глубоком детстве меня возили туда родители к бабушке с дедушкой, но этого я почти не помню. Вот и получилось, что все свое отрочество и юность я провела там, окончив школу, которую ненавидела. Директор сельской школы и его жена захватили все предметы и были там королями. Все кланялись им, боясь, что их детям могут испортить аттестат, но только не мы, за что они нас и не взлюбили и я, круглая отличница с грамотами в городской школе, получила аттестат сельской школы с четверками. Но мне было все равно, лишь бы поскорее ее закончить, а дальше оказалось еще хуже. Учиться в своем родном городе денег не было (откуда, если бывали в деревне дни, когда мы питались только семечками из подсолнуха) и пришлось ехать учиться в местный районный центр, где процветали все самые низкие и разложившиеся устои общества. Я ненавидела это место, хотела несколько раз бросить, но родители отговорили меня. Куда пойти учиться выбора не стояло. Там было единственное учебное заведение, готовившее землеустроителей. Я получила ненавистное образование. Мне не нравится все, что связано с землей, чертежами и координатами. По натуре я полная противоположность. Творческая личность. Мне нравится писать стихи, кстати, именно они помогли мне в самые тяжелые времена. Все переживания я не душила в себе, а выплескивала на бумагу. Нравится рисовать и делать различные поделки, а еще мне очень нравится вязать. Со мной всегда рядом клубок ниток и спицы и я стараюсь, как только находится свободная минутка скорее приступить к работе. Все мои новые друзья знают о моих увлечениях и поддерживают меня во всех моих творческих начинаниях. С одноклассниками я не общаюсь и никогда не захочу их видеть, не то, что идти на слет выпускников. Характер у меня достаточно бунтарский, но иногда я бываю очень исполнительной и послушной.
Каждый свой день я провожу по одинаковому и распланированному расписанию. Рано утром я ухожу на работу. Нужно заметить, что работаю я инженером в мелкой строительной фирме. Вечером вернувшись, готовлю ужин, делаю немного работы по дому и приступаю к своим любимым занятиям, обычно это либо вязание, либо чтение. Читать я очень люблю. Мои шкафы ломятся от книг, и я продолжаю покупать новые. С нетерпением я жду пятницу и мечтаю о ней всю рабочую неделю. Иногда мне кажется, как было бы здорово, если бы я с самого начала пошла учиться по специальности выбранной душой, тогда все было бы иначе. Я бы занималась любимым делом, с радостью бы вставала утром и отправлялась на работу, полная идей и новых проектов, чтобы поскорее их там воплотить и работа не стала бы мне тогда казаться добровольным рабством, а превратилась бы в настоящий праздник. Человек, занимающийся любимым делом, есть человек счастливый и только он может принести огромный вклад и развитие своим делом, реализовать себя, улучшить мир вокруг себя, да и государство в целом, а если человек ходит на работу, как на пытку и мечтает поскорее вернуться домой, то и ничего он не привнесет. Жаль, что большинство людей не могут себе позволить учиться там, где хотели бы. Эти учебные заведения находятся либо в Москве, либо в Санкт-Петербурге. Жить там и учиться не представляется для многих возможным, в том числе и из-за низкого уровня достатка, а их филиала в провинциальных городах нет, вот и вынуждены проходить обучение и развиваться в изначально ненавистных профессиях, зная, что работать в этой сфере будет невыносимо для себя. Почему же не может быть все просто: я хочу к примеру стать кинооператором, поступаю на бюджет в своем городе, получаю профессию и иду работать по любимой специальности, даря радость вокруг и делая мир лучше и добрее, так как счастье имеет свойство делать мир светлее, а вместо этого я иду в единственно бесплатный техникум или, еще того хуже, училище и получаю единственную имеющуюся в этом учебном заведении специальность, к примеру – землеустроитель. Сейчас, хочу обратиться к школьникам старших классов, если у вас есть материальная возможность, идите в то учебное заведение, которое выбрало сердце. Поступая на ненавистный факультет, мы думаем: вот отучусь, поработаю немного и поступлю учиться туда, куда всегда мечтала, а на деле выходит так, что девушка с утонченной натурой по специальности землеустроитель-геодезист теперь всю жизнь проведет в обществе сельских алкоголиков, совершенно не пригодных для общения и совместной работы. Выйдя на работу, ты продолжаешь думать о своей мечте, а этот круг уже поглотил тебя, никуда больше, кроме земельной сферы ты не устроишься, денег так и не заработала, зарплаты хватает едва не умереть с голоду, а жизнь проходит… Потом не замечаешь, как тебе уже пятьдесят, проработала всю жизнь в землеустройстве, понимаешь, что свою мечту нужно оставить, а жизнь прошла стороной и сейчас я потеряла к ней интерес, у меня нет мечты, желаний и стремлений, я просто каждый день на автомате хожу на ненавистную работу и уже ничему не радуюсь, не чувствую и не ощущаю…Жизнь проходит, а ты все чертишь ненавистные чертежи…