Восемь розовых динозавров
Шрифт:
— Большие дома, — громко произнес Занкин.
— На Новой Земле большие дома?
— Угу… Большие-большие. Такие высокие! Я залазил на крышу и ел там мороженое.
— Что-что?
— Ел мороженое… а потом все забыл…
С тех пор Занкин уже не учился во сне.
Свои опыты Фомка продолжал один. И каждый раз — удивительно! — получал пятерки.
Но однажды кто-то сказал:
— Вчера ночью света не было, магнитофон не работал, Фомка по зоологии пятерку получил. Почему, а?
— Тут что-то не так, — сказал Славка
Однажды на классном собрании воспитательница очень хвалила Фомичева. Кто бы подумать мог, он ведь отличником стал! Какой разговор, конечно же, он обязательно перейдет в седьмой класс.
А после собрания Фомка гордо сказал:
— Ну, знаете теперь, что такое гипнопедия?
— Ха! Гипнопедия! — засмеялся Славка. — И не в гипнопедии дело!
— А в чем?
— Думаешь, в прошлом месяце магнитофон работал, да? Ха! Я твою приставку каждый вечер выключал. Провода отсоединял. Тоже мне, гипнопедия!
— А пятерки?
— Ты раньше уроки учил?
— Не…
— А теперь учишь.
— Во заливаешь!
— Учишь.
— Не…
— Ты каждый вечер сколько раз прочитываешь домашнее задание перед микрофоном? Четыре-пять раз. Столько раз прочитать — наизусть все будешь знать. Вот тебе и гипнопедия! Думаешь, воспитательница про твои провода не знала? Знала. Пусть, говорит, хоть так учится.
У Фомки от удивления глаза стали круглыми. С тех пор он не занимался своими сеансами. Но учился хорошо. А в четвертой четверти ему вдруг пришла в голову новая мысль. Впрочем, это уже другая история…
Лесные притчи
Росинка
Появилась она ночью на остром листе Осокоря. И сразу заявила:
— Я — Росинка, я — самая красивая на свете.
— Ты обычная капля воды, — оказал Осокорь.
— Ты ничего не понимаешь! Взгляни, как я переливаюсь всеми цветами радуги — оранжевым, красным, синим, зеленым. Я красивее самой Радуги!
— Это Заря в тебе отражается, — сказал Осокорь.
— Вовсе нет! — возразила Росинка. — Наоборот, Заря хочет быть на меня похожей. Вглядись пристальней. Ты видишь, в глубине меня горит звезда.
— Это Утренняя Звезда. Она на небе, а в тебе лишь ее отражение, — сказал Осокорь.
— Неправда, неправда! — закричала Росинка. — Наоборот, Утренняя Звезда хочет быть на меня похожей. Я — самая красивая. Смотри, какие зеленые кудри в моей прозрачной глубине. У
— Это ветви Березки в тебе отражаются, — ответил Осокорь. — Скоро ты скажешь, что прекраснее Солнца.
— А разве не так? — вспыхнула Росинка. — Я в самом деле красивее Солнца. Да, да, прекраснее самого Солнца! Видишь, как я ослепительно блещу? Я светлее Солнца. Что Солнце? Фи, оно страшное. Оно хочет быть похоже на меня. Но никогда не сможет. Ха-ха-ха!
На этот раз Осокорь ничего не сказал. Солнце поднималось все выше и выше.
— Я несказанно прекрасна! — восклицала Росинка. — Да, да, да!
Но ничего больше она не успела сказать. Жаркий луч Солнца коснулся листка Осокоря и вмиг испарил Росинку. На том месте, где она была, ничего не осталось — даже следа от нее.
Муравей
Пригрело весной солнце. Снег превратился в ручьи, которые весело полились по лесу. Проснулись и вышли на работу муравьи. Трудились они от ранней зорьки до позднего вечера. И только один муравей по прозвищу Большеусый ничего не делал.
— Ты почему не работаешь? — спросили его муравьи.
— Как не работаю? — возмутился Большеусый. — Разве вы не видите, я муравейник сторожу. Вдруг Медведь придет… Не будь меня, давно бы пожаловал сюда косолапый.
— Ха-ха-ха! Да разве Медведь боится тебя?
— Не верите?! — воскликнул Большеусый. — Вы мне не верите? Но я вам докажу!.. — И двинулся он по дороге, а все муравьи — за ним: хотелось им посмотреть: что будет? Неужели правда Медведь боится Муравья?
Навстречу попался Енот. И Муравей сказал:
— Послушай, давай поборемся! Положу я тебя на обе лопатки, и тогда все поверят, что я самый сильный.
Но Енот ничего не ответил — мимо прошел.
— Ага, испугался! — крикнул вслед Большеусый. — То-то же! И впредь меня бойся!
И пошел дальше. Смотрит: Волк бежит.
— Эй, Волк, давай поборемся!
Но волк юркнул в кусты — только его и видели. А Большеусый ему вслед:
— Ага, испугался! То-то же! И впредь меня бойся!
Привела дорога к медвежьей берлоге. Медведь только что проснулся от зимней спячки, но решил еще денька два полежать.
— Эй, Медведь, выходи драться! — крикнул Большеусый.
Но Медведь ничего не ответил, лишь повернулся на другой бок.
— Ага, испугался! То-то же! И впредь меня бойся!
Большеусый обвел муравьев взглядом и сказал:
— Теперь все убедились?
Муравьи поверили, будто он самый сильный. И с тех пор Большеусый часами просиживал на камешке, глядя, как работают его товарищи. Наверное, пролежал бы так до осени, если бы не маленькая птичка. Заметила она Большеусого — хвать! — и съела.