Восемь секунд удачи
Шрифт:
Осмотрел все вокруг машины, но больше ничего полезного не нашел. Ну ладно, теперь можно заняться кузовом.
Там на глаза сразу попались два короба с лентами к пулемету. Патроны здоровенные, но, ухватившись, Читер понял, что унести он сможет, конечно, все, только ноша окажется неприятной. Он ведь и так барахлом обрасти успел, что-то в деревне прихватив, что-то здесь найдя. Но и бросать жалко, двенадцатимиллиметровый калибр способен свалить серьезную тварь, значит, стоить должен немало.
Решено, потащит все, а там, если станет
Что тут у нас еще?
Еще в кузове пикапа имелся длинный ящик, приспособленный под сиденье. Если надо добраться до содержимого, вставай и откидывай крышку. Эдакий импровизированный багажник, явно не на фабрике сделанный.
Читер откинул крышку и тут же об этом пожалел, потому что из недр ящика высунулась рука с обрезанным по заглушку трубчатого магазина дробовиком. Дульный срез чуть ли не в нос уперся, после чего застыл в таком положении.
Рука, конечно, не сама по себе существовала, она тянулась от тела мужчины неопределенного возраста. Ну, то есть, скорее всего, мужчины. Хотелось верить, что это не женщина ухитрилась отрастить столь роскошную растительность.
В общем, определить пол возможно только по короткой рыжеватой бородке. Начиная от верхней губы и кончая макушкой передняя часть головы человека, спрятавшегося в ящике, представляла собой бугристую поверхность сложенную запекшейся кровью, обрывками мягких тканей и похоже, осколками костей. Ни носа, ни щек, ни глаз, ни бровей, ни лба: ничего. Будто срезали все ножом, перемололи на мясорубке и попытались вернуть на место, не сильно озаботившись красотой конечного результата.
Возможно, это не единственные повреждения. Одежда залита кровью до такой степени, что лишь по отдельным чистым фрагментам можно понять, что мужчина одет в клетчатую темно-красную рубашку. Ниже пояса картина яснее, там нехорошего тоже хватает, но не опознать затасканные джинсы сложно.
Как человек с такими ранениями может не просто находиться в сознании, а безошибочно целиться в лицо невидимой цели, Читер не понимал. Но и без пристального взгляда нет сомнений, что это не цифра какая-нибудь и не новичок, это кто-то из серьезных иммунных, а раз так, лучше не дергаться, мало ли, какие сюрпризы способен устроить этот калека.
Поэтому, не дожидаясь момента, когда молчание станет до такой степени напряженным, что чей-то указательный палец может сам по себе согнуться, Читер постарался придать голосу самую непринужденную интонацию и произнес банальное:
– Доброе утро.
Секунд пятнадцать ничего не происходило, ни малейшей реакции. Даже захотелось поверить, что раненый только что отмучался, застыв в столь странном положении. Но тут рот раскрылся, показав распухший язык в окружении неполных рядов зубов и незнакомец хриплым, крайне неприветливым голосом спросил:
– А с чего это ты, вдруг, решил, что оно доброе? — не дожидаясь ответа, добавил: — Я вот думаю, что оно не доброе. Хреновое оно. Для меня, это точно, а для тебя недолго устроить. Ну так что? Устроить?
На такие вопросы лучше отвечать своими вопросами, чем Читер и воспользовался:
— А ты поблагодарить меня не хочешь?
— Да запросто. Давай снесу тебе башку. Это ведь легкая смерть, а легкая смерть здесь, почти что, радость. Да только зачем патроны на безмозглых переводить... И вообще, парень, с какой такой стати я должен кого-то здесь благодарить?
— А ничего, что я тебя спас? Здесь крутились четыре мертвяка, они тебя чуяли.
– - Дерьмо в твоей тупой башке чуяли, а не меня... спасатель хренов. Ты видел, чтобы они ломились в багажник? Нет, нихрена такого ты не видел. А знаешь, почему они в него не ломились? Потому что они знать не знали, что я там отдыхаю. Ты, парень, получается, прервал мой утренний сон. В курсе, вообще, что утренний сон – самый сладкий? Да единственное, чем приятно это говенное место, так тем, что здесь не надо в шесть на работу подниматься. У тебя живчик есть?
– Предположим.
– Предполагать ты можешь, что тебя сегодня жестко поимеют три двухметровых негра по цене одного, а то и бесплатно, а мне прямо отвечай... и без тебя настроение ни к черту.
– Живчика полно.
– Ну так, давай, делись, разве не видишь, хороший человек пить хочет.
– А где твое "пожалуйста"?
– Мил человек, пожалуйста, подгони мне чуток живчика, пока я тебе башку нахрен не снес и не наплевал в обрубок шеи.
Наглый незнакомец ухватил флягу безошибочно, будто без глаз способен видеть, а затем отхлебнул столь изрядно, что едва до дна не осушил.
Довольно отрыгнул, протянул назад, одновременно опуская дробовик:
– Живчик у тебя, так себе, моча скунса и та повкуснее, когда свежая. Даже не знаю, что на твоем памятнике написать, если что... Как звать-то тебя, добрый самаритянин?
– Читер.
– Читер?! – неожиданно обрадованным голосом уточнил незнакомец. – Ты это серьезно?
– Серьезно.
– А ты в курсе, что так только придурков называют?
– Меня и без Читера придурком называли. Я так понимаю, это местный милый обычай.
– Считаешь это милым? Значит, ты не совсем пропащий. Да и живчик у тебя есть, а он, черт побери, мне нужен, здоровье поправить надо. Давай дружить, что ли? Зови меня Март. Просто Март. Понял?
– Понял.
– Слышь, Читер, а пиво у тебя есть?
– Нет.
– Вот черт! Да знал бы, сразу пристрелил, друг из тебя никудышный.
Глава 11
Жизнь шестая. Опытный попутчик
Пригнувшись над смятой каской, заполненной водой, Март небрежно плескал из нее на то, что осталось от его лица и даже пытался при этом насвистывать простенькую мелодию.