Восемь жизней

Парижева Зина Владимировна

– Ужин готов!

«Уже ужин? Было же утро? А я так ничего и не сделала».

Следующий день школьницы прошёл за выполнением домашнего задания. Больше к тем мыслям она не возвращалась, удовлетворившись тем, что она просто другая. Только насколько это хорошо или плохо? Наверное, это так и есть, это факт, который следует принять. Но людей на планете так много, что можно ли употреблять такое слово, как «другой», в данном контексте? Вряд ли, ведь это нелогично. Мы все «другие», все разные и непохожие друг на друга. Стоит ли делить людей на типы? Типов получится бесконечно много? Хотя бывает, что встречаешь абсолютно незнакомых друг с другом людей, которые

похожи, будто знают друг друга давно, как это бывает у друзей, общающихся уже немало лет: они начинают похоже мыслить и говорить, одеваться и причёсываться даже движения их становятся схожими, повороты головы, рук. Людей больше семи миллиардов. Может ли быть столько же типов? А если бы и могло быть, то как бы эти семь миллиардов друг с другом контактировали, было ли у них что-то общее?

Но это всё мысли, мысли, мысли. Всего лишь мысли, которые не приводят никуда. Это тупик. И больше ничего. Никто не сможет ответить на эти вопросы. Нужно ли задавать эти вопросы? Лучше заняться делом. Заняться делом. Прямо сейчас. Да, сейчас. Немедленно.

«Ой, уже час ночи. Начну завтра, а сейчас пора спать».

И так всегда…

Глава IV .

Наступил новый день. Лучи солнца мягко ложатся на противоположную от окна стену, нежно стекая по ней и заканчивая свой путь на закрытых глазах спящей Нади. Через минуту прозвенит будильник, и девушка побежит сломя голову получать образование. Ещё минута счастья. Без мыслей, переживаний, решений. Так прекрасен этот миг!

– Дзыыыыыыыыыыыыыынь!!!!!!!

И тут счастье кончилось…

Глава V .

– Почему Раскольников решился на убийство? – чётко и громко спросила Елена Степановна у всего класса.

В ответ посыпались догадки учеников:

– Он ненавидел бабушек!

– Он хотел проверить свою «теорию» на практике?

– Он был жесток, как Гитлер!

– Ему было скучно в Петербурге…

– Стоп! Какие же вы дураки! – прокричала учительница, - Я услышала только один верный ответ. Из всего класса только один!

– Я знал! Раскольников – русский Гитлер! – громко сказал Тима, заставив весь класс стыдиться своего одноклассника, не отличавшегося высоким интеллектом.

– Молчать, Орлов! – вскричала вне себя учительница.

Ничем не примечательная история в этом классе. Всё, как всегда. И всем уже успело это надоесть, в том числе и Наде.

Наде всегда было горько оттого, что она знает правильный ответ, но из-за своей нерешительности не в состоянии произнести его вслух. И так ей приходится сидеть и молча смотреть в никуда. Правда, сейчас она смирилась с этой чертой своего характера и просто уходит в грёзы, не слушая происходящего. Надя забылась и на последнем уроке, физике, как вдруг:

– Сергеева! Хватит спать на уроках!

– Я не сплю, - послышался тихий голос Нади.

– Тогда ответьте на поставленный вопрос! – продолжала кричать учительница.

– … Я не знаю вопроса, - честно призналась Надя.

– Повторите вопрос!

– Как рассчитать длину волны? – сказала худенькая девочка, сидящая на первой парте и повернувшаяся лицом к Наде.

– Нужно… нужно… - проговаривала Надя, ища глазами поддержки в лицах одноклассников. Увы, безуспешно.

– Сначала надо взять линейку! – прокричал Лёня, известный в классе как дурачок и задира.

– Молчать!!!

Как и у большинства учителей, у Екатерины Дмитриевны не хватало сил и терпения на то, чтобы выносить выкрики и глупые выходки учеников. К тому же сказывалась профессиональная деформация, уже явно проявлявшаяся у только что окончившей университет учительницы. Ей было 23 года. Екатерина Дмитриевна была высокой блондинкой с голубыми, слегка поблёкшими глазами, имеющими строгий, немного с высока, взгляд. Волосы её всегда были собраны в пучок на затылке, что вызывало ассоциацию с девушками начала XX века. Стиль её одежды можно было охарактеризовать, как деловой, настолько деловой,

что сложно было представить её в более легкомысленном наряде, например, в коротком платье или пижаме. Ещё достаточно молодая женщина, далеко не глупая, хорошо воспитанная, но одинокая и обладающая традиционными взглядами на свою личную жизнь и жизнь других людей, была психологически не гибкой, что только усугубляло её взаимоотношения с учениками. Она выросла в семье, которая, несмотря на жизнь ещё во времена СССР, сохранила любовь к богу и беспрекословно соблюдала все православные обряды, в отличие от большей части населения СССР, а в последствии – Российской Федерации. У Екатерины Дмитриевны, или Катюши, как называли её родители и немногочисленные друзья, была единственная сестра – Саша. Саша была младше сестры на восемь лет, однако девушки всегда легко находили общий язык. Сейчас Саше было восемнадцать лет, и она продолжала, как и в детстве, брать пример с Катюши, и поэтому сейчас готовилась поступать на учителя физики и математики. Саша, в отличие от сестры, была не так успешна в учёбе (Екатерина Дмитриевна всегда была отличницей), однако стремление быть лучше, вызванное воспитанным в ней перфекционизмом, всегда присутствовало в ней. Каждое утро Катюша вставала в пять часов, чтобы успеть приехать на работу с окраины города. Жила она с семьёй: матерью, отцом и сестрой, и утром всячески старалась не разбудить их. Возвращалась она уставшей и замученной в восемь часов вечера. Мать, поддерживавшая дочь в желании стать учителем, сейчас, наблюдая за Катюшей, понимала, что не такой судьбы она хотела для дочери, поэтому она старалась повлиять на младшую из сестёр, но Саша, обладая природным упрямством и целеустремлённостью, которые усугублялись юношеским максимализмом, пропускала слова матери мимо ушей. Матери было тяжело смотреть на то, как живут её дочери, хотя это не мешало ей гордиться, как Катюшей, так и Сашей в равной степени.

И на работе, и дома Екатерина Дмитриевна вела себя очень сдержанно и официально, не позволяя себе ничего за пределами допустимого. Кроме того, если кто-либо из учеников или других учителей вёл себя по её мнению недостойно, она сразу делала замечания, либо шла к директору. Екатерина всегда такой: и во время учёбы, и во время работы – всегда она была строга ко всем и, прежде всего, к самой себе, с раннего возраста приучая себя к усердному труду и развивая ненависть к излишкам и не подчинению чётко поставленной задаче.

Неудивительно, что у Катюши никогда не было отношений с мужчинами. Она сторонилась их, как огня. Да и мужчин не особо привлекала внешность Екатерины, а ведь мы знаем, что все судят по обложке, ведь нельзя заранее сказать, какой у человека внутренний мир, даже если он прекрасен, как распустившийся в один из июньских дней пышный цветок пиона.

Шесть часов вечера. Надя уже сидит у себя дома, с чистой совестью лежа на кровати в полной расслабленности, ведь она готова к завтрашнему не менее лёгкому рабочему дню. Она изящно потягивается, а после облизывает палец и перелистывает страницы очередного фантастического романа. Беззаботное времяпрепровождение вполне приятно, когда нет горы дел.

Тем временем Елена Степановна, учительница русского и литературы; строгая, но справедливая; красивая тридцатидвухлетняя женщина, собирает вещи в свою большую чёрную сумку, поправляет волосы у зеркальца и уже предвкушает тот момент, когда она ляжет и отдохнёт от ненавистной ей работы, сидя перед телевизором. Елена Степановна не обратила внимания на только что вошедшего в почти пустой кабинет Тиму, одноклассника Нади. Парень нередко оставался в школе до позднего вечера, так как дома его совсем не ждали.

– Елена Степановна, можно сдать стих? – резко спросил Тима. На днях ученикам 11 «В» задали рассказать три стихотворения поэтов Серебряного века, и Тима, воспользовавшись этой возможностью, решил взять себя в руки и сделать хоть что-то ради получения положительной оценки.

– Сейчас? Может, лучше завтра? – ответила учительница, мысленно погрузившаяся в уютную атмосферу пятничного вечера.

– Ну… я быстро. Можно? – настаивал школьник.

– Эх, ладно.

Тима протараторил стихотворение Александра Блока «Незнакомка». Учительница остановила его на последнем четверостишии.