Восемь
Шрифт:
Дззз. ДЗЗЗ.
Открываю один глаз и смотрю на потолок, мой мозг пытается сообразить, что это за звук, который, я уверен, только что слышал.
Дззз. Дззз. ДЗЗЗ.
Ладно, это определенно раздается где-то в этом доме.
Дззз. Дззз. Тук, тук, тук. ДЗЗЗ.
Артур начинает шевелиться и хныкать от неожиданного шума, ручками и ножками дрыгая из-за раздражающего звука, который вырывает его из сна против воли.
Как по тревоге, я подскакиваю из положения лежа, сжимая
Дззз. Дззз. ДЗЗЗЗЗЗЗЗ.
Артур кричит так громко, насколько хватает его легких, и, клянусь Богом, тот кто стоит по у сторону двери, определеноо пожалеет за то, что беспрестанно стучит в нее снова и снова, и снова.
— Какого хрена ты…
Моя злобная тирада прекращается, когда я открываю дверь и наталкиваюсь на гигантского, полутораметрового плюшевого медведя с черной бабочкой на шее, цилиндром на голове и в смокинге.
Где-то на заднем фоне крики Артура становятся громче. Скорее всего, он обеспокоен тем, что проснулся в незнакомом месте, и рядом никого нет, чтобы успокоить, а у меня просто огромное неконтролируемое желание ударить этой гигантской мягкой игрушке прямо в ее мохнатую, до ужаса счастливую морду.
— Простите. Простите, пожалуйста. Я не хотела ставить его на землю, чтобы не запачкать, — кричит женский незнакомый голос из-за громадного медведя. — Нейт и Лив попросили меня закинуть вам кое-какие вещи, но этот большой парень занял все пространство моего багажника, а я не хотела ехать с ним на пассажирском сиденье, поэтому мне нужно вернуться обратно и привезти остальное.
Я все еще стою и в раздражающей тишине пялюсь на медведя, в то время как Артур продолжает надрываться где-то позади меня.
— Не могли бы вы, хм… забрать его у меня. Я бы вернулась через пятнадцать-двадцать минут с остальными вещами, — девушка пихает медведя мне, в ее голосе слышится нерешительность из-за того, что я ничего не отвечаю.
Артур ждет ее последнего слова, перед тем, как начать истерично орать, и между его криками я слышу нежный голосок Айви из коридора позади меня:
— Папа, Алтурр плачет. Папа, ты слышишь его?
Тот факт, что моей дочери приходится спрашивать, слышу ли я истерику ее маленького брата, только усиливает мою ярость, и, не сказав ни слова, я делаю шаг назад и с силой захлопываю дверь, впечатывая ее прямо в морду гигантского медведя.
— Я слышу его, принцесса Айви, — ззаверя ее, пока бегу от двери в гостиную, где Артур пристегнут в своей коляске.
Мне удается умерить свое бурлящее раздражение на незнакомку с медведем, и я быстро отстегиваю кричащего Артура, пытаясь успокоить его. Обычно Айзек утешал его в таких случаях, потому что каждый раз, когда я делаю попытки успокоить малыша, он начинает кричать еще сильнее. У Айзека были волшебные руки, когда дело касалось Артура. Да кого я обманываю? Он больше был ему отцом, чем я, поэтому неудивительно, что мой маленький мальчик требует, чтобы его успокоил мой брат, а не я. Я понимаю это, и смирился, но от этого боль
Как и ожидалось, Артур не успокаивается у меня на руках. Он в недовольстве морщит личико, от чего оно похоже на красный злобный мячик, сгибает свои маленькие ручки и ножки, и выгибает спинку дугой, чтобы избавиться от моих рук.
— Он хочет бутылочку, папа, — помогает советом Айви. — И своего Тэтти.
Поворачиваюсь и вижу, как она копается в его детской сумке, вытаскивая запасную бутылочку с молоком и его игрушку-утешителя — собачку Тэтти, которая на самом деле представляет собой квадратный кусочек ткани с головой собаки. Раньше игрушка принадлежала Айви, когда она была совсем малышкой, но Артур очень привязался к этому потрепанному и редко стиранному мягкому куску флиса.
— Вот, Алтурр, смотри, — говорит дочь и подходит к тому месту, где сижу я с Артуром, все еще кричащим у меня на руках. Сначала она дает своему маленькому братику Тэтти, потом бутылочку, и случается чудо, когда тот прижимает игрушку к своей щечке, а потом прислоняется ко мне, чтобы схватить свою бутылочку обеими руками и начать пить.
Тишина. Благословенная прекрасная тишина.
Айви улыбается мне с триумфом на лице.
— Дядя Айз сказал, что я хорошо справляюсь, и вы с мамой очень гордитесь мной.
Я сглатываю острый осколок боли от ее слов и возвращаю ей сияющую улыбку.
— Мы очень гордимся тобой, принцесса Айви. Очень-очень.
Она улыбается своему довольному маленькому братику перед тем, как в ее глазах появляется проблеск понимания, и когда Айви снова смотрит мне в лицо, то произносит:
— Она никогда не вернется. Так ведь, папа?
Борюсь с собой, чтобы сохранить спокойствие и ответить ей.
Своей свободной рукой я обнимаю ее и прижимаю к себе.
— Нет, принцесса Айви. Мама не может вернуться к нам, но она здесь, — прикасаюсь пальцами к ее груди там, где находится сердце, — и здесь, — поднимаю руку и легко касаюсь ее виска. — Мы никогда не забудем мамочку, и я не думаю, что она когда-нибудь забудет нас, — я смотрю вниз на Артура, который почти выпил все молоко в бутылочке, и добавляю, — Но мы должны помочь Артуру запомнить, кто она, хорошо?
Глаза Айви широко открыты и грустные, но она улыбается мне дрожащими губками и отвечает:
— Хорошо, папочка. Я помогу ему запомнить.
А потом я вижу по ее лицу, что у нее появляется гениальная идея, и она снова улыбается.
— Вообще-то, — решает девочка, выбираясь из моих объятий. — Я собираюсь пойти нарисовать ему картинку прямо сейчас.
— Думаю, это прекрасная идея, принцесса Айви, — говорю я ей вслед, когда она убегает от нас обратно в свою комнату.
Еще один глоток с причмокиванием и бутылочка Артура пустеет, и теперь с полным желудком и улыбающийся, он садится, бросает бутылочку и Тэтти на диван рядом с собой и сползает с моих колен. Взглянув на меня в последний раз через плечо, на что я киваю ему и даю разрешение, он уползает в направлении, в котором исчезла его старшая сестренка, а я иду за ним по пятам. Через несколько секунд мы оказываемся у двери спальни, умение и скорость Артура ползать впечатляет. И тут, вдруг, раздается жужжание чертового дверного звонка.