Восход Акроникса
Шрифт:
– О мудрый, позволь задать последний вопрос. Меня направил к тебе слуга Бога Вечной Переправы, Даниэль. Он показался мне неплохим человеком, но у нас с ним зашел разговор о Плачущей Богине и её жрецах и в тот момент он сильно переменился. Я чувствовал его страх. Да что страх, от него исходили волны ужаса, а его познания показались мне чересчур обширными для человека, который якобы никогда не встречался с последователями этой богини. Ну, а потом инцидент на мосту. Хотел я испросить, не является ли Даниэль, кем-то или чем-то другим, нежели кажется на первый взгляд?
Сонный взгляд старца посуровел, а голос стихий звучал хоть устало, но твердо:
– Я знаю Даниэла. Он достойный человек, не думай что он хотел тебе смерти. Но, ты прав, он очень многое знает об экзекуторах и тех муках, что несут твари, зовущие себя Жрецами Плачущей Богини. Он был настойчив и очень интересовался ими. Тогда я позволил ему заглянуть в мою память, увидеть то, что видел я. Узнать то, что знаю я об этих созданиях.
– Старик сделал небольшую паузу, будто возвращаясь к тому дню и печально продолжил, - боюсь это повредило его рассудок. Он больше никогда не был таким как прежде и ты прав, страх теперь правит в его некогда бесстрашном сердце. Однако не думай о нем худо, он достойный человек и то, что с тобой случилось у Ведьминого Моста не его вина. Он, как и я, думал что призраки прошлого спят.
Последние слова вновь вернули на чело старика печальный и замкнутый вид. Глаза он не закрыл, но все в нем говорило о том, что разговор окончен. Вик взял на заметку, что любое упоминание о том месте и видимо той прекрасной незнакомке, что так въелась в его мысли, причиняет хозяину рода сильную печаль.
Как бы то ни было, разговор был окончен и Викариан поспешил вернуться к своим вещам с книгой. Он в удовольствием нащупал остатки грибов и ягод, начав уплетать свой холодный, но сытный ужин за обе щеки, при этом листая книгу. Он дивился новым знаниям, что открывались перед ним, оторвавшись от чтения лишь глубокой ночью, когда один из бесят метнулся на улицу чтобы принести ещё дров для едва теплящегося огня.
Пора было на боковую.
* * *
Ночь прошла очень спокойно. Сны были избавлены от кошмаров. Викариан проснулся бодрым и полным сил. Наскоро оглядев помещение, он понял, что несмотря на ранее утро, стаи двинулись в путь без него, видимо желая насолить мелкому гаденышу. Однако, Вик слишком хорошо знал, как окончится путь этих людей и даже немного жалел их.
Кинув в рот пару орешков и приторочив три тушки убитых вчера созданий с боку на пояс, а рюкзак за спину, он, поблагодарив хозяина за ночлег и защиту, направился к выходу. Едва парень приоткрыл дверь, как в лицо ему угодил ком мокрой грязи и снега. За порогом была непроглядная тьма и буря, какие редко нарождались в этих краях. Бурые грязные ручьи талой воды, перемешанной с землей неслись вниз по склону. Мягкие, гнилые стволы здешних деревьев вогнулись внутрь самих себя под ударами разъяренной стихии. Ночные небеса из обычного желтовато-гнилостного цвета, стали свинцово-синими, неустанно сыпящими дождем со снегом, из-за чего видимость сократилась до десятка шагов. Лютый холод довершал картину, создавая ощущение, испытанное вчера Виком, когда тот рухнул в ледяную воду озера-реки.
Вик, так и не успев сделать шаг наружу, прикрыл дверь обратно и задумался. 'Что мы имеем', - думал он, - Ведьмин Мост, пробужденный некой моей силой, широкий ледокол, в котором тоже может водиться всякая нечисть и который тоже, не приведи Пантеон, оживет при его приближении. Ну и в довершении всего, замечательная погода, в которую разве что творить темные делишки'.
– Тут же вспомнился Шраум и его умение управлять стихиями в виде ледяного бурана, - 'А не его ли рук эта буря? С него станется, впрочем даже если и его, что с того, путь до храма преодолеть все равно как-то нужно'.
Как Викариан не крутил, безлопастного пути обратно он не видел, как вдруг ему на ум пришла мысль, - 'а ведь золотая пластинка давно наполнилась жемчужным песком. В прошлый раз путешествуя по Вардеме он так же переместился и в Кеплере. Значит и сейчас можно было попытаться вернуться в райские земли, чтобы безопасно и комфортно преодолеть тот кошмар, что творился за дверью', - к тому же, он давно искал повод использовать артефакт.
Второй раз открыв дверь, Викар уверенно шагнул в разверзшуюся пасть беснующегося урагана из острых льдинок и осклизлых водянистых соплей, что по какому-то недоразумению назывались снегом. Викар шагал широко, попутно закатывая рукав левой руки и являя миру, сияющий мягким светом золотистый наруч.
Касание пальцев прожилок на теле артефакта, заставило песок в них устремится к пальцам. Жемчужная волна охватила ладонь и мир вокруг, как и в тот раз начал меняться. Краски стали уходить, оставляя за собой лишь тени, что будто застыли на месте, в то время, как объекты, оставляющие их, продолжали нестись мимо Вика. Нога угодила в лужу и брызги серыми, выцветшими каплями взметнулись вверх. Каждая капля пролетела по дуге в разные стороны, отбрасывая за собой призрачные миражи самой себя. Парень резко обернулся вокруг своей оси, будто мазком широкой кисти, смазывая цвета отвратительно пресной, серой картины. Неведомые силы, втянули останки погасшего Кеплера в себя и тут же на их место ворвалась ослепительно яркая лесная палитра Вардемы.
Чувство было такое, словно в лицо Вику плеснули несколько ведер разноцветной краски. Парню пришлось зажмуриться, когда ореол утреннего солнца, на невозможно голубом небосводе, ослепил его своей чистой, первозданной красотой. Для человека, рожденного под мертвым буркалом Гуарона, оказалось нелегкой задачей, не закрывать глаза саднящие от яркости и буйства цвета вокруг.
Натянув поглубже капюшон, в попытке спрятаться от вездесущего света, Викар некоторое время просто стоял пытаясь проморгаться. Он появился на опушке негустого леса, где нашли свой дом ели, дубы, березы и десятки других деревьев, некоторые из которых, парню даже не были знакомы. Тут и там виднелись кусты с дикими ягодами. Орешник, разлапистыми ветвями опоясывал крутой утес неподалеку, а количество и разнообразие грибов просто поражало воображение. Он вернулся в Вардему и улыбка появилась на его лице.
Довольно далеко на востоке виднелась циклопических размеров скала, уходящая своей вершиной в такую высь, что пронзала небесную твердь и могла бы служить домом для небожителей. Её основание было столь широким, что только для того, чтобы обойти её вокруг, потребовалось бы не меньше недели, а то и больше. В теле скалы, зияла сквозная дыра и именно из этой прорехи на мир сейчас взирало встающее солнце, а столб искристого света устремлялся к земле. В его переливчатом сиянии игрались, едва различимые на таком расстояние, крылатые существа.
Викар осознал, что уже видел раньше этого гиганта, но с другой стороны и не в такую рань, потому не сразу признал в нем исполина, под которым когда-то совершил подземное путешествие. В тот раз он не заметил пробоины в могучем теле горы, так как находился намного южнее.
Север занимали лесные холмы и овраги, а за ними виднелись снежные шапки гор. Но, в отличии от Кеплера, где даже молчаливые горные исполины были будто бы прижаты к земле неимоверной тяжестью своего бытия, местные их собратья не чувствовали ничего подобного и легко пронзали пегие волны облаков.