Восход Акроникса
Шрифт:
– Может мыла принести?
Вик, опасаясь, что кровь опять может взыграть, с опаской выглянул из-под капюшона. Совсем рядом, ничего не боясь, стояла девочка лет десяти, с соломенными волосами и глазами такими же голубыми, как и небо Вардемы. Одетая в легкое меховое платьице, она с интересом наблюдала за незнакомцем, а поодаль, стояли видимо её менее решительные друзья и подруги, украдкой поглядывая в их сторону.
– Так что?
– беззаботно переспросила она и уже более серьезно, с видом знатока добавила, - а то так вы грязь по лицу лишь размажете.
Парень не знал, что на это ответить. Более того, он понятия не имел, что такое это 'мыло',
– Я принесу вам моего самого любимого, ежевичного, о оно так прекрасно пахнет, вам обязательно понравиться!
Викар же задумался. Кеплер, мир в котором смерть гуляла меж живыми так же свободно, как ветер над мертвыми пустошами, но при всем этом нить жизни не прервалась. Хоть людей было не так много, на смену погибшим всегда находились новые. Не было ли его состояние вызвано искусственно, чем-то неестественным, спрятанным внутри каждого из тех, кто родился в проклятом мире. В конце концов, он видел женщин и дома, и в храме, но ни одна не вызывала в нем ничего подобного. Сейчас же внутри его груди, будто разворачивал огненные кольца дракон, учуявший здоровых, сильных самок, способных принести доброе потомство. Это были лишь догадки, но предположение, что некая сущность внутри него может внезапно захватить контроль над его телом и поступками, разозлило Викара. Он, усилием воли, буквально впечатал пробуждавшегося зверя обратно в тот темный угол души, из которого тварь попытался вылезти. Тут же парень почувствовал облегчение, будто бы действительно нечто решило сегодня отдать победу ему и более не сопротивляться. Наконец он смог поднять взгляд и насладиться зрелищем прекрасных дев, резвящихся и хлопочущих по хозяйству на берегах, окружавших его озер. Воистину они были частью этого прекрасного мира и даже, пожалуй, его лучшей частью.
От мыслей его отвлекла, укутанная в шерстяную шаль, фигура с коромыслом, неспешно ковылявшая в сторону родника у которого сейчас стоял Вик. Женщине было много лет, но годы не согнули её спину и парень отступил на шаг, давай возможность ей набрать воды.
– Издалека?
– спросила бабушка, подставив ведро под журчащий поток. Она окинула Вика оценивающим взглядом, будто решая пожалеть этого бледного совсем непохожего на местных, сильных и холеных мужчин, или пожурить за его внешний вид.
– Совсем одёжа-то прохудилась, видать путь нелегкий был. Откуда ж ты будешь?
– С севера, - почти не соврал Вик, ведь и в правду пришел из леса, находящегося к северу от деревни. Он услышал, что его голос охрип сейчас, став больше похожим на рычание и попытался откашляться.
Женщина же приняла озабоченный вид и меняя уже наполнившееся ведро на новое спросила:
– Не заболел ли ты часом, сынок, чувствуешь себя как? Может зайдешь к нам, я тебя чаем с молочком и медом напою горячим?
– В глазах старушки появилась искренняя забота.
Что такое чай, молодому человеку было не известно, но видимо этот напиток должен был излечивать больных.
– Нормально, не переживайте, просто устал с дороги.
– Вику было трудно в этом признаться, но подобное участие его не только смутило, но даже немного напугало. Люди в Вардеме слишком охотно пытались помочь незнакомцу и это казалось странным. Возможно, в нем говорило врождённое недоверие жителей Кеплера, без которого выжить в том мире было невозможно.
Со стороны вершины послышался шелест высокой травы и на склоне появилась бегущая златовласая фигурка, в след которой неслись зеленые листья, венчавших холм садов. Девочка едва успела затормозить, в последний момент пойманная широкими объятия пожилой женщины и сияя улыбкой, протянула Викару зажатый кулачок.
– Вот!
– радостно выдохнула она, - это мое любимое!
Парень протянул руку и в его ладонь упал небольшой, розоватый камушек от которого исходил божественно-сладкий аромат. Он приблизил руку к лицу, наслаждаясь благоуханием подарка и не удержавшись лизнул его, рассчитывая, что и на вкус это 'мыло' окажется таким же приятным, как и на запах. Противная горечь тут же разлилась по языку, а рот наполнился пеной. Пытаясь избавится от жуткого послевкусия он бросился к бьющей из толщи камня струе, чтобы промыть рот. Викар услышал заливистый смех девочки и добродушное хихиканье старушки. Они явно не ожидали, что незнакомец попытается съесть подарок и теперь, вид отплевывающегося розовыми парящими пузырьками странника, вызвал у ни них приступ неуемного смеха. Единственным плюсом в этой ситуации, думал Викар в десятый раз полоская глотку, было пожалуй то, что он не додумался надкусить это самое мыло.
– Его, ... хаха, не надо есть, хаха!
– захлебываясь смехом со слезами пищала девчушка, - им надо мылить грязные места, когда купаешься, чтобы быть чистым.
– С этими словами она развернулась и помчалась к стайке своих друзей, в отдалении нетерпеливо ожидавших рассказа, что же вызвало такое веселье у родника.
– Да уж, ты видимо и вправду издалека, - промолвила бабушка, подхватывая тяжелую жердь с наполненными ведрами. Она охнула от тяжести, но все же упрямо пошла вверх к своему дому.
Викар сам не понял, что подвигло его, но он молча снял с плеч женщины ношу и взвалив на плечо коромысло, зашагал по склону. Он не знал почему сделал это. Просто что-то подсказало, что так нужно поступить, нужно помочь. Женщина улыбнулась и благодарно кивнула. К своему удивлению он не почувствовал тяжести, лишь удовольствие от того, что смог облегчить жизнь другого человека. Поднявшись по истертым серым ступеням, ведущим от подножия холма к живой изгороди из кустов малины, венчавшей его вершину, они вошли под вычурную зеленую арку, стоявшую тут, будто ворота в сказочный городок. Все здесь носило отпечаток заботливых рук и желания создать нечто прекрасное вокруг себя.
– И все таки, ты обязательно зайди на чай, мой то отец охоч до всяких сказок из дальних краев, ты передохнешь, переночуешь, ежели желание будет, да о странствиях своих расскажешь.
– Отец?
– Недоуменно переспросил парень, вырванный из тенетов восхищённых мыслей. Трудно было поверить, что у этой бабушки мог до сих пор оставаться отец.
– Муж, мой!
– рассмеявшись пояснила - просто зову я его так, не бери в голову. Меня, к слову сказать, бабой Кларой все кличут, а тебя как звать, сынок?