Восход Авроры
Шрифт:
Какого черта со мной происходит?
Я видела те же самые стальные стены, на которые смотрю прямо сейчас, те же огни, тот же стул в самом центре комнаты, и меня, сидящую на нем. Мои руки скованы наручниками серого цвета, что и костюмы моих следователей, и боль, исходившая от этих наручников… одно только воспоминаний о ней бросает меня в дрожь. Боль была такая, будто плоть слезала с костей, я была согласна, чтобы мне отрезали руки, лишь бы она прекратилась. Чисто интуитивно я пытаюсь отступить, натыкаясь спиной на своего похитителя. Две руки в серых перчатках с силой опускаются на мои плечи, сжимая до тех пор,
Таково было мое видение. Наручники, боль и одни и те же слова, которые снова и снова выкрикивали охрипшим голосом, в котором я едва узнала свой.
— Не знаю. Пожалуйста, я не знаю.
И только когда два шлема склоняют голову, глядя на меня, я понимаю, что уже шепчу ответ. Я уже начала умолять, а они еще даже не задали свой первый из невозможных вопросов.
— МИСС О`МЭЛЛИ, — тихо произносит один из них, совершенно ровным и нейтральным голосом, таким же холодным, как и вакуум за обшивкой корабля. — ВЕРЬТЕ, КОГДА МЫ ГОВОРИМ, ЧТО ПРЕДПОЧЛИ БЫ БОЛЕЕ ЛЕГКИЙ СПОСОБ.
12
Тайлер
— Ну, разве не уютно?
Я бросаю взгляд на Финиана. Тот прислонился к полированной стальной стене, не сводя с меня черных глаз. Экзоскелет мерцает в серебряном свете флуоресцентных ламп над головой. Что-то тихонько напевая себе под нос, он тянется к кулеру рядом с собой.
— Что-то обстановочка немного скудновата для конференц-зала, — продолжает он, отпивая из одноразового стаканчика и оглядываясь вокруг. — Я в курсе, что вы, Земляне, не самая стильная раса на Млечном Пути, но клянусь, это больше похоже на тюремную камеру.
— О, продолжай, — говорит Скарлет, сдвигаясь на скамейке и хлопая ресницами. — Честно говоря, я могла бы целый день слушать твои стоны, Финиан.
Финиан садится на скамейку и вздыхает.
— Я слишком стар для этого дерьма.
Зила склоняет голову набок.
— Тебе нет и девятнадцати, Легионер де Сиил.
— Ага. А я уже слишком стар для этого дерьма.
— Умолкли, — рычу я. — Оба.
Мы в квадратной комнате, пять на пять, вдоль стен стоят скамейки. Скарлет сидит рядом со мной, Зила напротив, Кэл уселся как можно дальше от всех нас и надул губы, словно золотая рыбка. Все на взводе, поскольку нас почти достали эти Несломленные, и я все еще должен держать все под контролем. Но все дело в том, что я сам близок к срыву. Финиан прав. Когда нас буквально силой втащили на борт «Беллерофонта», дюжина солдат сопроводила нас в эту комнату для «ожидания допроса». Но судя по запертым дверям и пустым стенам, коробка, в которую нас запихали, и вправду похожа на камеру предварительного заключения.
Я ощущаю, как двигатели эсминца гудят под сиденьями, огромный корабль готовиться пройти обратно через черные Врата Складки. Стараюсь не вспоминать, как Аври смотрела на меня, когда ее уводили: один глаз карий, другой — полностью белый, и оба смотрят на меня так, словно я ее последняя надежда.
Прошу, Тайлер. Не позволяй им забрать меня.
Бедняжка. Всем известно, что долгое пребывание в Складке вредит мозгам, но я прежде не слышал, чтобы глаза меняли цвет. Чтобы с ней не происходило, я даже не подозревал, что все настолько плохо.
Надеюсь, они все же помогут ей. Творец знает, я бы не смог..
— Уберите от меня свои кровавые лапы, вы, любители гремпов..
Дверь с шипением открывается, и пара оперативников ЗСО при полном обмундировании запихивают нашего Аса в комнату, которая всю дорогу выкрикивает ругательства. Наш эскорт любезно сообщил нам, что она присоединиться к нам как только пришвартует «Лонгбоу», похоже, все прошло не так просто. Лицо у Кэт красное, волосы спутались. Ее мягкая игрушка, дракон — Шемрок, торчит из кармана летной куртки, и такой злой я ее еще никогда не видел. Стоит ей приблизится к солдату покрупнее, как тот захлопывает дверь прямо у нее перед носом, оставляя ее с нами. Она бьет по двери ботинком, оставляя на нем большую царапину, и кричит.
— Бегите со всех ног, бесхребетные придурки!
— Кэт? — спрашивает Скар, поднимаясь на ноги. — Ты в порядке?
— А похоже, что я в порядке? — выдыхает она. — Нет, я выгляжу так, словно вышибу все дерьмо из очередного… — она снова бьет по двери, — громилы ЗСО, который выпрыгнет перед моим прицелом!
— Кэт, — говорю я, поднимаясь. — Сделай вдох.
— Они прикончили их, Тайлер! — Кричит она, разворачиваясь ко мне.
Я моргаю.
— Что? Кто?
— Беженцы! — Рявкает Кэт, указывая рукой на дверь. — Танет и все остальные! Как только я пристыковалась на «Лонгбоу», ЗСО уничтожили станцию. Ее больше нет!
Голос Финиана падает до шепота.
— Великий Творец..
Я снова моргаю, пытаясь осмыслить то, что Кэт говорит. Скарлет опускается обратно на скамью, ее лицо бледнеет.
Все взгляды устремляются на Кэла. Традиционное хладнокровие нашего Танка — Сильдрати не пошатнулось, но линия его челюсти напрягается, словно сталь, когда он поднимается и пересекает комнату. Упершись руками о стену, он опускает голову и что-то бормочет. Я не так хорошо говорю на Сильдрати, как Скар, но я знаю, что слова, что он произносит — проклятия.
— Кэл? — Тихо спрашивает Скар. — Ты в порядке?
Когда он поворачивается к ней, я вижу в его глазах гнев. Я вижу в нем борьбу. Но его голос спокоен и холоден, словно вакуум за обшивкой.
— Сотни моих людей, — произносит он. — Сотни песен умолкли навеки. Сотни жизней и тысячи лет утеряны в Пустоте. Давайте не будем довольствоваться тем, что нас убивают собственные сородичи, теперь еще и Земляне присоединились к Несломленным в этой бесконечной резне?
— Уверена, что этому есть какое-то объяснение, — говорит Скарлет.
— Они были Путниками, — говорит Кэл, подходя ближе к моей сестре. — Мудрецами и учеными. Какое этому может быть объяснение?
— Полегче, Легионер, — предупреждаю я.
— Де`сай! — шипит он, переводя взгляд с меня на Скар. — Де`сай си аламм тиир`на!
Я стискиваю зубы, когда узнаю несколько слов.
— Он сказал, что я..
— Позор, — переводит Скарлет, дрожа от гнева. — Позор на дом твоего отца.
И все. Это стало последней каплей. Сперва, провал на Призыве. Потом эта никчемная миссия. Никчемный отряд. Обманный приказ Командира и взгляд Авроры, когда ее уводили, а теперь еще и этот фея-молокосос смеет высказываться о моем отце.