Восход Черной луны
Шрифт:
Изображение пропало так же неожиданно, как и появилось, и девушке показалось, что она птицей несется над землей, так велико было ощущение полета, передаваемое вновь возникшим видением.
На фоне мелькающей внизу сухой потрескавшейся земли вновь возникло то же синеглазое лицо, но уже обрамленное странным черным шлемом, и в глазах парня Ирина прочла смертельный ужас и страстное желание жить. Она осознала, что вот сейчас, через одну, две секунды мужчина погибнет, и ей стало жаль его, этого молодого, красивого и сильного незнакомца, обреченного на смерть.
И
«Он так великолепен, так непорочен, — с отчаянием подумала Ирина. — Это ужасно! Это несправедливо! Он не может умереть! Он должен жить! Жить!»
Едва мелькнула в ее голове эта мысль, как острая боль пронзила сердце девушки, и она сконцентрировала все свои силы в единственном, но страстном порыве спасти жизнь этому погибающему мужчине.
— Нет! — закричала Ирина.
Ее исступленный неистовый крик еще не успел умолкнуть, как видение вдруг распалось на тысячу осколков и перестало существовать.
Глава 16
Андрей лежал на сухой потрескавшейся земле. Глаза его были закрыты, но каким-то внутренним зрением он видел над собой голубое небо с плывущими по нему легкими облаками, видел свой вспоротый, как консервная банка, вертолет с пустыми глазницами окон, из которых повылетали бронестекла, видел лежащее среди обломков тело Егора, который, судя по положению его головы, никак не мог быть живым.
Охватывая эту картину своим новым зрением, Андрей не испытывал ни страха, ни сожаления, ни гнева, ни боли. Он словно вообще разом лишился всех чувств. Он просто лежал… Потому, что не знал даже, на каком он находится свете и есть ли еще у него его молодое сильное тело.
Через некоторое время этим же непонятным, словно внутренним зрением он увидел, как к подошли два человека в традиционной афганской одежде с автоматами наперевес. Один из них, наклонившись над Андреем, быстро обшарил его карманы.
— У него нет оружия, — сказал афганец.
И Арсеньев почему-то прекрасно понял его слова.
— Подох, собака, а толку от него никакого, — ответил другой.
Сказав это, он жестоко ударил пилота ногой по лицу. Голова Андрея мотнулась от удара, но боли по-прежнему не было.
«Эти люди говорят на незнакомом мне языке, — подумал он, — а я их понимаю».
Но осознание этого факта не вызвало у него удивления. Все, что творилось в мире было, ужасающе далеко от него и не имело к Андрею никакого отношения.
Затем наступила тишина. Только синее небо с все так же — плывущими облаками оставалось в поле его внутреннего зрения. Это яркое
— Не уходи, вернись!
Затем исчез и этот милый образ, и Арсеньев не почувствовал уже, как рядом с ним в грохоте винтов и облаке пыли опустился еще один вертолет-штурмовик, из которого проворно выпрыгнули несколько человек в камуфляжах. В петлицах одного из них блестела эмблема медицинской службы. Он склонился над неподвижным Андреем, приложив пальцы к его сонной артерии. Спустя несколько секунд офицер-врач радостно крикнул:
— Он жив, ребята! Давайте быстрее носилки и несите его в десантный отсек.
— А Егор? Что с Егором? — прокричал один из пилотов.
— Погиб Егор, погиб, — опустив руки, скорбно ответил врач.
Через несколько минут обвешанная оружием металлическая стрекоза взмыла в небо, устремляя полет к Кабулу. Она уносила на своем ребристом полу носилки с неподвижными телами пилотов: мертвым Егором и еще живым Андреем.
* * *
Сознание Ирины медленно возвращалось к действительности. Болела голова, и перед глазами стоял туман. Девушка провела дрожащей рукой по влажному лбу:
«Что это было? — с неестественной смесью удивления и безразличия подумала она. — Сон или галлюцинации?»
Постепенно все окружающее стало приобретать реальные черты. Взгляд Ирины скользнул по стоящим на столе предметам. Сгоревшие свечи, оплавившись, бесформенной массой растеклись по столу. Вода в тускло поблескивающем серебряном сосуде подернулась радужной маслянистой пленкой. Комнату освещала электрическая лампочка, свет которой смягчал плафон из цветного стекла. Гадалка стояла у окна, задрапированного тяжелой, плотной тканью.
«Когда же она задернула шторы? — подумала Ирина. — Почему я не заметала этого? Господи, да я же спала».
Елена Петровна внимательно смотрела на девушку, и во взгляде ее угадывались ожидание и тревога.
— Как ты себя чувствуешь? — ласково спросила она.
Ирина, у которой это наваждение и особенно последние его минуты, когда она всем своим существом стремилась помочь летящему навстречу смерти парню, отняло, казалось, все силы. И все же девушка собралась с духом и почти уверенно ответила:
— Нормально…
Она попыталась встать, но ощутив, как противно дрожат ноги, бессильно откинулась на высокую спинку стула. Хозяйка испуганно поспешила к Ирине.
— Подожди, девочка, подожди… Ты совсем обессилела. Нужно подкрепиться. Сейчас, золотая, я помогу тебе.
Она приподняла ослабевшую девушку и, поддерживая ее под руку, вывела из комнаты. По темной садовой дорожке они прошли к двери, ведущей в дом. По пути с трудом передвигающая ногами Ирина пыталась отыскать в памяти промелькнувшее недавно слово, которое казалось ей очень важным.