Восход Ганимеда
Шрифт:
За то время, что Колвин провел в Москве, в поселке Гагачьем опять закипела жизнь.
Антон Петрович вышел из машины у знакомого, уходящего под землю бетонного пандуса, который запирали мощные раздвижные ворота.
Да, люди определенно вернулись сюда… Признаки запустения старого военного городка все еще присутствовали, но это уже больше походило на детали маскировки, нежели на истину, отражающую положение вещей. Взгляд Колвина, скользнувший по серому бетону и прилегающим ко входу, хорошо знакомым окрестностям, машинально отметил обилие устройств скрытого и явного наблюдения, охранные рубежи и прочие признаки
— Отдельный спецбатальон внутренних войск, — скупо пояснил Николай Андреевич, проследив за взглядом Колвина. — Ребята свое дело знают, — мрачновато добавил он.
Вообще за те несколько часов, что им пришлось провести вместе, по дороге сюда Колвин заметил, что Барташов тоже достаточно сильно изменился со дня их последней встречи. Генерал явно сдал, не в физическом, а скорее в моральном плане. Был он мрачен, неразговорчив, да и осунувшееся лицо с ясно обозначившимися мешками под глазами говорило о каких-то преследующих его проблемах.
— Ладу привезли? — внутренне сжавшись, спросил Колвин, когда они остановились перед неприметной стальной дверью в серой бетонной стене. Барташов как раз разговаривал с кем-то внутри бункера, воспользовавшись для этого устройством, похожим на трубку сотовой связи. Ясно, что радиоволны не могли проникать в бункер, но, очевидно, рядом с дверью было спрятано ретрансляционное устройство для внутренней кабельной сети связи.
— Что? — недовольно переспросил Барташов, отвлекшись от разговора.
— Я спрашиваю, Ладу привезли?
— Нет пока. Она будет вечером. Ты должен осмотреться.
— Но…
— Все, Антон Петрович, свои «но» оставь за забором, — мрачно отрезал Барташов. — Мы, кажется, обсудили все условия, — напомнил он. — Ты получаешь доступ к своей старой аппаратуре, я даю тебе ассистентов, и ты делаешь все, что сочтешь нужным. Мне необходимо получить от тебя только две вещи: соблюдение внутреннего регламента, который устанавливаю я, и конечный результат работы.
Колвин промолчал.
Внутри массивной двери сухо щелкнул электрозамок.
— Прошу.
Барташов вошел первым, Антон Петрович на мгновение задержался, окинув взглядом редкий сосновый лес, словно прощаясь и с солнечным светом, и с самой природой, а затем последовал вслед за генералом в недра секретного комплекса «Гаг-24».
Идея и история возникновения этой глубоко эшелонированной системы бункеров относилась к далекому прошлому. Своими корнями «Гаг-24» уходил далеко в эпоху развитого социализма — в ту пору, когда такие понятия, как «атомная угроза», «холодная война» и «гонка вооружений», являлись терминами отнюдь не историческими, а самыми что ни на есть обыденными.
Позже, когда рухнул «железный занавес», а страна канула в пучину политического и экономического
Именно тогда, в конце девяностых годов двадцатого века, Колвин впервые приехал сюда в составе так называемой «группы по созданию искусственных организмов». Лаборатория просуществовала семь лет, затем ее временно законсервировали все по той же незамысловатой причине — полное отсутствие денег на исследования и содержание. К сожалению, группа Колвина, который к тому моменту уже стал ведущим специалистом, занималась такого рода разработками, которые не подпадали ни под одну статью конверсии, и никак не могла быть переведена на самоокупаемость.
Так и получилось, что Антон Петрович в конце концов оказался в положении сторожа при законсервированном до лучших времен комплексе.
И вот эти «лучшие времена» наступили…
Шагая по коридорам подземных убежищ, он не мог отделаться от мысли, что совершает ошибку, возможно, самую страшную в своей жизни, — все здесь выглядело до боли знакомым и в то же время чужим, словно в эти помещения вернувшиеся сюда люди вдохнули иной смысл.
Лифт опустил Колвина и Барташова на пятый, нижний уровень убежища. Теперь над их головой было около ста метров железобетонных конструкций.
Остановившись на просторной развязке, куда вливалось несколько туннелеобразных коридоров, Барташов показал на три расположенные друг возле друга двери.
— Твоя комната, рядом операционный зал со всей аппаратурой, а это, — он кивнул на третью дверь с кодовым магнитным замком, — действующая лаборатория искусственных организмов.
— А врачи? — задал Колвин тревожащий его вопрос.
— Бригада хирургов, анестезиолог и другие специалисты находятся на один уровень выше. Они в твоем распоряжении в любое время суток. Пульт внутренней связи в твоей комнате. Вот магнитная карточка доступа. Она же работает на двери. Осваивайся.
— А ты?
— У меня слишком много дел, Антон Петрович. Не скрою, твой проект один из самых важных для меня лично, но видеться будем редко. Тебе дана воля, почувствуй это и не комплексуй. Давай, — он протянул руку и пожал ладонь Колвина. — Соберись в кучу и действуй. Ты сам хотел этого.
Через несколько секунд, когда закрылись створки лифта, Колвин совершенно внезапно для самого себя остался один.
Он стоял посреди просторной площадки, перед несколькими дверями, сжимая в руке тонкую пластинку спецпропуска.
«Ты сам хотел этого…»
Он повернулся и вдруг всем своим существом почувствовал, что стоит в центре ЧЕГО-ТО ему пока неведомого, а вокруг уже работает огромная машина под названием «государственная спецслужба». Работает на него.
Собственные страхи и надежды, отчаяние и горе показались Колвину ничтожными перед тем, что окружало его в данный момент. Сила, так запросто отданная ему Барташовым, на первый взгляд казалась чуть ли не безмерной, и это не просто пугало его — Антон Петрович не первый раз имел дело с подобной «системой» и очень хорошо понимал — увильнуть от нее будет очень сложно. Из него выбьют то, что нужно именно им, и его безумная надежда на человечность и сострадание Барташова казалась теперь глупой, наивной и никчемной.