Восход ночи
Шрифт:
Она попыталась схватить его за волосы, развернуть лицом к себе, но он слишком хорошо ее знал — перехватил руку и завел назад, заставив Доун выгнуть спину. Напрягшиеся до боли соски уперлись в ткань лифчика.
— Сукин сын, — яростно прошипела она, но голос ее дрогнул, выдавая ложь.
Он слегка отстранился, но внутри нее его сущность закружилась в животе водоворотом, взметнулась густой теплой волной, скользнула вниз, поднимаясь и опадая между ног.
Она вскрикнула. Он снова рассмеялся.
Ее рука потянулась назад,
Он застонал, вжался лицом ей в шею, заставив Доун нагнуться вперед. Запустил руку в волосы и начал осторожно выпутывать резинку, словно хотел доказать свою способность выдерживать пытку, не теряя головы. Доун продолжала ласкать его, предвкушая тот миг, когда он проникнет в нее. Его рука отвела с затылка волосы, обнажая чувствительное местечко на границе между шеей и позвоночником. Он прижался к нему губами, и внутри у Доун все сжалось в горячий комок.
Он снова заставил ее подчиниться своей воле — оторвал от себя ее руку и не спеша поднес к ее животу, потянул выше, под майку, коснулся нежной кожи, обвел обнаженную полоску над поясом джинсов.
Она напряглась и задрожала.
Прикосновение шероховатых ладоней, ощущение приливов и отливов его мысленной энергии внутри нее сводили с ума.
Внезапно его сущность потоком холодного воздуха ринулась прочь из ее тела, и тут же рванулась обратно. Доун сдавленно вскрикнула, чувствуя, что вот-вот взорвется.
От его движений занавесь перед зеркалом взметнулась в воздух и опустилась на пол, как расправленные крылья пикирующего ворона.
Доун застонала. Подняла затуманенный взгляд на зеркало. Ей захотелось увидеть, что он с ней делает.
Но…
Она растерянно моргнула и подалась назад, упершись в него.
Зеркало показало ей женщину — раскрасневшуюся, в пикантной позе, с расширенными от страсти глазами — точь-в-точь как томные красавицы из коллекции Голоса. Футболка приподнялась, открывая взгляду ладонь, которой та гладила собственный живот, словно направляемая чужой рукой. Ее волосы парили в воздухе, как будто их придерживали чьи-то пальцы.
Но поверх ее ладони не было ничьей руки, а в волосах не было пальцев. За ее спиной отражалась только пустота.
Он был одновременно и здесь, и не здесь.
Ужас и возбуждение ослепили Доун, просочились под кожу, скользнули в самый центр ее существа, где клокотало желание. Коленки подогнулись, и она начала оседать на пол. Невидимые руки подхватили ее. Зеркало отразило парящее в воздухе тело.
— Кто ты, черт тебя побери? — снова закричала Доун.
Застигнутый врасплох, он попытался сбежать — ее волосы упали на плечи, его тело больше не прижималось к ней. Доун неловко повернулась и протянула руку, пытаясь нащупать его руку, плечо… что угодно.
Пусто.
Она вышла из ступора и лихорадочно заметалась по комнате в надежде обнаружить хоть малейший
«Зеркало, — мелькнуло в голове. — Что там говорится в фильмах про зеркала и вампиров?»
Она всмотрелась в тускло поблескивающую поверхность, но увидела только свое отражение, застывшее в гневной позе.
— Иона!
По комнате пронесся сильный порыв ветра, предвестник бури. Ей показалось, что к его вою примешивается другой звук — эхо яростного вопля, в котором, как в зеркале, отразились ее собственные чувства.
Бац!
Из книжного шкафа посыпались книги. Стена сомкнулась, узкая полоска темноты исчезла.
— Нет!..
Доун метнулась к стене и забарабанила по ней кулаками. Потом попыталась отодвинуть шкаф, заранее зная, что ничего у нее не выйдет.
Голос… Иона… ее покинул.
Она резко развернулась и прислонилась к шкафу. Сжав кулаки, снова заглянула в зеркало.
И замерла, не в силах отвести глаза от увиденного.
На нее смотрело лицо — ее собственное, чье же еще. Но в то же время как будто бы и чужое.
Воображение — конечно же, все дело было в нем — нарисовало ее со светлыми волосами и огромными карими глазами — то есть такой, какой Доун могла бы быть, унаследуй она чуть больше генов матери.
С изумленным ужасом Доун рассматривала этот странный портрет, чувствуя тяжелые толчки крови в неутоленном теле. А видение смотрело на нее, и во взгляде женщины читалось горькое разочарование от того, что она видит.
— Прости… — прошептала Доун.
Она просила прощения за многое — за свою слабость, за то, что так и не смогла стать достойной дочерью Эвы Клермонт.
Оглушительная боль пронзила Доун насквозь, разрывая сердце. Снова потекли слезы. Видение потемнело и растаяло, и ей показалось, что с ним уходит и ее душа.
Туда, куда улетают сны после того, как промелькнут финальные титры.
Глава 20 Подземелье: четвертая стадия
В потайной комнате собрались трое — Сорин, Мастер и их гость. Края окна, которое с другой стороны выглядело как обычное зеркало, запотели от пара, но это не мешало наблюдать за происходившей в сауне оргией.
Несколько Обожателей прислуживали Избранным — массировали, купали и ублажали их всеми мыслимыми способами. Остальные — словно аппетитный гарнир на тарелке — сидели на корточках у стен, хихикая и лаская друг друга.
Однако правители Подземелья смотрели не на них, а на ближайшую к окну кровать, где стоял на коленях обнаженный Избранный, наклонившись вперед и опираясь руками на горы расшитых подушек. Вокруг него хлопотали три Обожательницы: одна делала ему массаж головы, вторая натирала маслом широкие плечи, третья пристроилась между его широко разведенных ног.