Восход Тьмы
Шрифт:
На протяжении целого дня вплоть до девяти вечера Милослава гадала, что же означало непонятное слово "пэспоэрт". Девушка была уверена, что прочла его неверно, другие служители Храма увидели "парапорт" и "панесет". А те, кто читать вообще не умел — большая половина деревни — кроме непонятных выцветших закорючек ничего не увидели.
Страшная птица тоже не выходила из головы. Когда небо затянулось тьмой, вместо солнца деревню осветила луна, Мила со своими родными сидела в доме и под мерцающими свечами шила сарафан. Тоненькая иголка ловко и умело перемещалась через ткань, завивая желтую нить вдоль воротника.
— Милослава. — тихо позвала ее мать, пухлая женщина, прикрывшая волосы платком.
Мила прекратила шить, посмотрев маме в глаза.
— Мы с твоим отцом решили, — она кивнула в сторону бородатого широкоплечего мужчины со светлыми волосами по плечо, — что ты уже очень взрослая и замуж тебе выходить нужно сейчас.
Мила хмуро поджала губы. Какой замуж?! Она не хотела привязывать свою руку крепкими кандалами брака. Ее душа желала настоящих приключений, увидеть Черепаху, переплыть весь океан! А не сидеть целыми днями дома и нянчить детей. "Лучше всю жизнь выполнять требования Агнеши и работать на поле с десятилетками, чем рожать детей и связывать себя клятвами любви с человеком, который не мил моему сердцу". — с тоской подумала она.
— Я не хочу, матушка, — отрезала Мила.
Женщина тяжело вздохнула.
— А что ты хочешь?
— Мир увидеть.
У матери на лице возникло удивление.
— У тебя все в порядке с головой? Какой мир? Что за мысли? Бог Ри нас создал, чтобы мы работали и детей своих кормили!
— Я не хочу рожать! Это больно! Женщины страдают и умирают в муках…
— В этом и есть смысл нашей жизни, — сухо ответила женщина.
Миле стало горько от этих слов. "Я не желаю такую жизнь!" — мысленно воскликнула она.
— Ты хочешь старой девой остаться? — спросил отец, — у Матрены дочка — двадцать пять лет — ни мужа, ни детей.
— А тебе шестнадцать, ты уже почти женщина! — воскликнула мама, — не смей повторять ее ошибок!
Милослава ничего не ответила, лишь крепче сжала иголку. Ладошки от злости вспотели.
— Завтра на празднике ты познакомишься с Велибором, двадцати двухлетним мужчиной. Его родные считают, что ты достойна быть его невестой.
Услышав имя "жениха", Мила во весь голос ахнула. Сердце задрожало от возмущения, огромной волной нахлынувшей на девушку.
— Велибор?! Нет! Он мне не нравится!
— А кто тебе нравится?! Ты уже многим женихам отказала! — возмутилась мама.
"Мой идеал — высокий, беловолосый, загорелый, зеленоглазый. Чтоб сражаться умел и был романтичным. Хочу с ним на коне кататься, соорудить корабль и уплыть восвояси, — грустно подумала Мила, — но в моей деревни идеала нет. Все какие-то не такие…На дворе девятый век, пора менять эту жизнь…"
— Я не хочу! Я к Велибору даже не притронусь! — крикнула Мила.
— Великий Бог Ри, — женщина сплела пальцы замком, подняв глаза к потолку, — за что мне это все? Будут ли у меня внуки? Мне тридцать пять лет, а я до сих пор не бабушка… Почему ты лишил меня мудрой дочери Зофьи, великой и прекрасной, а Милославу лишил разума? Выплесни из единственной
Милу больно пронзили эти слова. Обида окатила мощным порывом. На глазах навернулись слезы.
— Я ухожу! — крикнула она, отбросив сарафан на пол, и торопливо побежала на улицу.
— Вернись, дрянная девчонка! — закричала разозлено мама, громко стукнув кулаком по столу.
— Не бойся, дорогая, она вернется, далеко не убежит. В лесу оборотни… — спокойно произнес отец, положив жене ладони на плечи.
— Глупая девка! Тупая голова! — обиженно кричала женщина.
Стуча ногами по деревянному полу, Мила бежала, смахивая с щек слезы, которые пеленой затянули глаза. Спускаясь быстро по лестнице, девушка привлекла к себе внимание соседей, проживающих снизу. Десятки недоуменных взглядов были обращены к девушке, но Милослава ни на кого не обращала внимание. Один только выход видела перед глазами.
Стоило выбежать на улицу, холодный ветер тут же ударил в лицо, откинув пепельные волосы назад. Прохладный воздух витал повсюду, сковывая тело. Мила, натянув ниже рукава, скрестила руки и пошла в сторону памятников. Мерцающая свечка тускло освещала нарисованные лица, перемещая тени туда-сюда, отчего у Милы возникло ощущение, что лица шевелятся.
Над деревней горело тысяча звезд. Черное небо было полностью усеяно серебристыми точками, очаровавших девушку. Но любоваться ими Мила долго не стала, грусть напомнила о себе.
Присев напротив памятника, Мила посмотрела в нарисованные глаза и начала мысленно говорить:
"Возможно, матушка права, и я должна быть таковой, какой требует она. Быть верной женой, заботливой матерью, хорошей хозяюшкой. Но меня почему-то тянет к нечто высокому, к другому, — она подняла глаза к небу, — к звездам. Я хочу к звездам, хочу стать одной из них, слиться с ними…Быть женой Велибора — мерзость… — она тряхнула головой, — почему меня в деревне никто не понимает? Существует в этом мире такой же чудак, как я? Или только я одна на всем белом свете больна рассудком?"
Девушка грустно вздохнула, смотря на памятник. Ей хотелось, чтобы он ответил и дал совет. Она была не против уже поговорить с камнем, ведь тот не будет над ней смеяться и считать ненормальной, как все остальные. Девушку манила мысль сидеть всю ночь на улице и любоваться звездами, но холодный порывистый ветер усиливал свою мощь, и Мила чувствовала, что превратится в ледышку, поэтому ей ничего не оставалось, как пойти обратно домой. Завтра праздник, родители забудут о ссоре…
******
Тысяча свечей мерцали в главном холле храма бога Ри. Мила вместе с другими служителями сидела кругом возле небольшой деревянной статуэтки бога с серебристым кинжалом и слушали речь преподобного. Седовласый пожилой высокий худой мужчина тихо и медленно читал молитву, закрыв глаза и подняв голову к потолку. Разукрашенные лица ангелов не сводили своего проницательного взора с каждого человека. Мила ощущала, как ее макушку сверлили взглядом и надеялась, что на нее смотрит сам Великий Ри. Девушка направила свои чувства к божеству, и речь преподобного медленно растворилась в тумане.