Восходящее солнце Астерии: Змеиный холм
Шрифт:
– Кажется, на представление мы уже опоздали.
Первым заговорил Джек.
– Похоже на то, – ответила Мэри, нервно разглаживая складки платья.
– Пойдем домой, – предложил он, и его жена впервые не стала с ним спорить.
Двое супругов взяли друг друга за руки и спокойно отправились в южную часть города вдоль улицы. Силуэты отдалялись, пока полностью не скрылись в ночном мраке. Мэри и Джек ни разу не обернулись и не вспомнили о том, что в эту ночь из их жизни исчезло что-то очень важное. В память об их семье на каменной дороге остался только кулон. И исчезая, он растворился во времени.
Я
Пока что…
Мой взгляд устремился на небо, где звезды вывели кошачий образ. Остроконечные уши и длинный хвост выглядели безобидно, но только не над Змеиным холмом.
Солнце вновь осветило горизонт. Сегодня должно было все измениться.
Глава 2. Магия Гластонгейта
А вот и новый дом.
Я подошла к главным воротам города Гластонгейт, которые представляли собой полусгнившие доски и еле держались на ржавом металле. Туманная сырость, как и проливные дожди, были частыми гостями в этих краях, поэтому никто из жителей явно не желал марать руки ради починки того, что не выдержит и недели. В наше время устранение поломки было не самым прибыльным делом, и неважно касалось ли это старых ворот, вещей, человеческих отношений или разрушенного королевства.
Как и другие города Астерии, Гластонгейт не был тем местом, где меня ждали с пахучей выпечкой или теплым пледом. Он даже не был похож на дом, где мама рассказывает сказки у камина, а папа тихо наблюдает из своего кресла качалки. Для такой ситуации слово «ждут» было ключевым, потому что в этом городе точно никто не желал встретить девушку по имени Кейт. Но как бы там ни было, теперь мне предстояло жить именно здесь, в этом хмуром городе под названием Гластонгейт.
Рассказы о нем не уступали действительности. Город застроили старенькими преимущественно двухэтажными домами с деревянными каркасами. Пространство между балками было заполнено кирпичом или камнем. Сам же город состоял из узких улиц, битком набитых людьми. Его населяли бедняки и нищие, которые, как насекомые, спешили успеть сделать все дела до заката и разбежаться по своим норкам, делая свое жалкое существование более значимым. Могло показаться, что в Гластонгейте давно не происходило ничего интересного, кроме работы карманников или пьяных драк в трактире.
Что действительно могло привлечь внимание путников, так это холм находящийся неподалеку от северной части города. На него можно было подняться по спиралевидной тропе. Самым странным было то, что на пике находилась одинокая башня. Ходили слухи, что данная тропа олицетворяет Земного змея, а башня – это вход в загробный мир. Но мне показалось, что это всего-навсего сказочки для того, чтобы заманить хоть кого-то в этот чертов город. И построили ее только по этой причине какие-то безумные фанатики много веков назад.
– Чего рот раскрыла?! Уйди с дороги, пока не намотал тебя на колесо! – крикнула мужским баритоном куча лохмотьев.
Она возвышалась на старой телеге и пахла также мерзко, как и то, что находилось сзади в хилых бочках. Из-под изодранной ткани выглядывала пара морщинистых рук. Они крепко сжимали поводья, треснувшие в некоторых местах. Я поняла, что хорошие манеры тоже не входят в перечень талантов проживающих здесь насекомых и отошла в сторону. Повозка издала оглушительный скрип, после чего медленно покатилась вперед.
– Мог бы и спасибо сказать, – крикнула я ему вслед.
В ответ донеслось невероятно красочное описание того, как его благодарность отразиться на моей дальнейшей жизни. Меня учили, что начинать с кровопролития на новом месте было признаком плохого тона, и очень жаль, что именно этот урок я не удосужилась пропустить. Досчитав до десяти, удалось привести мысли в порядок. Главные ворота города встретили меня мерзким скрипом, как и десятки глаз, которых хотелось нанизать на вилку и скормить местным исхудалым псам. Вот их было действительно жалко, а не этот сбор нищих.
С таким настроем ты ночлег не найдешь. Сколько можно повторять. Всего два слова: «Добродушная улыбка.
Я порылась немного в кармане и достала три серебряных монеты.
Какая уж тут улыбка? Этого не хватит, даже на коврик перед дверью.
Тяжелый вздох вырвался из груди, когда деньги вернулись обратно. Перспектива найти работу не радовала, так как из всех существующих способностей мне достались самые убыточные. Ими стали: «находить приключения на свою пятую точку» и «приносить людям несчастье». Хотя было еще парочка умений. Беззвучно передвигаться по любой поверхности и красиво перерезать глотки. В этом городе все это - абсолютно бесполезно. Никто не захочет выложить кругленькую сумму для того, чтобы убить своего нищего соседа.
Стать наемником не получилось бы еще потому, что чужеземцы привлекали к себе слишком много внимания. Я не знала, как было до сегодняшнего дня, но не успела дойти до конца улицы, как у меня словно выросли ослиные уши. Хотя в чем-то они оказались правы. Можно было предположить, что в этом городе не часто видели девушек одетых, как мужчин. Если бы черные кожаные брюки, так не выдавали плавную линию бедер, а высокие сапоги – стройность ног, то я бы сама приняла себя за мужчину, поскольку рубашку с черным корсетом почти полностью скрывал плащ с капюшоном. Под ним же была спрятана копна непослушных каштановых волос с медным отливом, длинной чуть ниже плеча. Весь этот образ дополняли глаза отца – цвета коры темного дерева. А от мамы досталась невообразимая грация движений. Впрочем, отсутствие оружия было тоже ее заслугой. Я сама стала оружием. И, конечно, чертовски хорошим! Чего уж тут скрывать. Хоть не понимала, как так получилось.
Для меня осталось тайной причина, по которой мама, с виду похожая на человека, имела очень интересное дополнение в виде кошачьих ушей, глаз, хвоста и когтей. Повезло, что унаследовала я не все. В наследство достались ногти, которые могли принимать угловатую форму. Они становились длиннее и острее. А еще глаза, меняющие свой вид на кошачьи в зависимости от ситуации. Также ловкость, прекрасный нюх и все, что касалось кошачьих повадок. Я разве что не мурчала, свернувшись калачиком.
Хотя, кто его знает?