Восхождение царицы
Шрифт:
Большую часть ночи я не смыкала глаз от волнения, но проснулась все равно очень рано, задолго до того, как лодка возобновила движение. Как же иначе – ведь меня ожидала первая встреча с величайшими чудесами Древнего Египта. Наша страна славилась колоссальными монументами и изваяниями, наводившими на мысль о том, что здесь проживают исполины с невероятной мощью и мудрецы, обладающие непостижимым тайным знанием.
Хотя, если уж на то пошло, какими секретами мы могли похвастаться на самом деле и какой от них прок перед лицом могущества Рима? Возможно, египтяне и по сию пору сохранили знания, позволившие когда-то возвести
Только мощь богов способна им противостоять. Я понимала это даже тогда. О Исида, Амон и Осирис!.. Но ведь у них есть Юпитер и Геркулес…
Свежим и прозрачным, солнечным, но не жарким утром мы плыли вверх по Нилу, глядя на западный берег и с нетерпением ожидая, когда же появятся пирамиды. Бескрайняя зелень полей Дельты сменилась более узкими полосами растительности по обе стороны реки, сразу за которыми, будто кто-то провел четкую границу, начиналась пустыня. Золотистый песок лежал ровно и бесстрастно, словно лик бога, уходящий в вечность за пределы зрения.
Солнце поднялось выше, воздух на горизонте подернулся мерцающей дымкой, а потом, еще очень далеко от нас, вершины пирамид поймали солнечный свет и вспыхнули.
– Смотрите! – закричал Мардиан. – Смотрите! Смотрите!
Они казались сверхъестественно огромными, когда мы видели их издалека. По мере приближения, пока мы скользили вверх по течению, они словно немного съежились и превратились в очень большие сооружения вроде нашего маяка. Ну а после высадки на берег, когда мы смотрели на них через заполненное ослами и тележками пространство, они уже выглядели почти обычными.
Чтобы одолеть примерно три мили, отделявшие нас от пирамид, мы наняли повозку с осликом, ибо солнце поднималось все выше, вокруг никакой тени, а песок раскалился так, что обжигал ступни. Мы плыли по безбрежному золотистому песчаному морю, и наша цель походила на огромные кучи того же песка, если бы не четкие грани строений. Ветра не было, лишь неподвижность и жара.
Теперь пирамиды росли, заполняя собой небо. Когда мы остановились у подножия одной из них и подняли глаза, нам почудилось, что ее вершина и вправду касается солнца. Теперь я знаю: пирамида походила на гору, но до того случая мне не доводилось видеть гор, и зрелище меня потрясло. Мне, привычной к горизонтали – морской глади, прямым широким улицам Александрии, ровным полям вдоль реки, – трудно было постичь этот порыв вверх.
Полированные камни поблескивали, отражая солнце, как янтарное зеркало – твердое, огромное, непроницаемое. Не было никаких орнаментов, рельефов, выступов, карнизов, окон – лишь гладкий каменный склон, уходящий в небо. Я почувствовала, что у меня закружилась голова, и не диво: от песка тянуло жаром, яростный свет слепил глаза. Неожиданно у меня возникло чувство, что оставаться там опасно. Пирамида хотела причинить нам вред, сразить нас.
– Тень! – воскликнула я. – Есть где-нибудь тень?
Солнце стояло прямо над головой, и гигантские сооружения не отбрасывали тени.
Небамун достал припасенные зонты.
– Я могу предложить только это, – сказал он.
Я поблагодарила его за предусмотрительность и заботу.
– Однако, – добавил Небамун, – мы найдем тень под подбородком Сфинкса. Можем подождать там.
Он сел верхом на ослика и направился к Сфинксу, чьи глаза озирали окрестные пески. Казалось, каменное чудовище должно внушить нам тот же, если не больший трепет, но по сравнению с пирамидами Сфинкс показался почти дружелюбным. Он предложил нам тень, к тому же он похож на человека и не заключает в себе ничего мертвого и враждебного.
Мы расстелили наши одеяла на песке между лапами огромного существа, держа зонтики над головой и почти не разговаривая, словно великая тишина этого места отменяла досужие разговоры. Рядом поднималась насыпь, и мы поняли, что некогда по ней волокли к строящейся пирамиде каменные блоки – много веков назад.
В тени Сфинкса мы наблюдали за тем, как проходит день. Порой ярко-голубое небо пересекала черная точка – пролетал стервятник. Порой песок шевелился – маленькая змейка зарывалась поглубже, чтобы укрыться от жары. Но в целом все оставалось недвижимо: это место пребывало в хватке смерти.
Интересно, задумалась я, кто лежит внутри этих пирамид и что захоронено вместе с ними? Должно быть, драгоценности, домашняя утварь, книги и инструменты. Где-то там, в кромешной темноте и полной изоляции, в сердце пирамиды изображены звезды и Нут, богиня неба – словно для того, чтобы обмануть мертвых фараонов, заставить их поверить в то, что они не заточены навеки в затхлых погребальных камерах, а покоятся под безбрежным ночным небом.
Постепенно пирамиды меняли окраску. В полдень они были почти белыми, потом цвет смягчился до желтоватого, а когда солнце опустилось ниже, они приняли его теплое свечение с розоватым оттенком. Маленькие зверьки – ящерки, змейки, мышки – начали шевелиться и покидать свои укромные убежища. Мы также появились из-под лап Сфинкса и обошли вокруг пирамиды. Теперь большие длинные тени протянулись на одну сторону, и косой свет позволял разглядеть на склонах все неровности и шероховатости. То здесь, то там камни крошились, время вгрызалось в их плоть. Они простояли тысячелетия и простоят еще столько же; но даже они, причастные к вечности больше, чем какое-либо другое творение людей, все же не защищены от безжалостной враждебности времени.
Заходящее солнце высвечивало валуны и рябь лежащих вокруг песков, показывая, что пирамиды высятся не в пустоте, но в богатом обрамлении, которое становится видимым лишь при определенном освещении.
Небо было розовым и пурпурным, цвета смешивались, поднимаясь вверх от ярко-красной точки на горизонте. Вдруг, откуда ни возьмись, задул ветерок – теплый, как растопленная мазь, тихий, как давняя смерть.
– Идем, – сказал Небамун. – Пора уходить. Темнеет очень быстро, и нам не следует оставаться здесь после того, как истает свет.
С этими словами он, проявив немалую прыть, запрыгнул на осла.
Каковы пирамиды ночью? Тьма на фоне тьмы?
Я хотела остаться. Но я была мала, и приходилось слушаться взрослых.
Ничто не повторяется дважды. Я ожидала, что путь обратно будет походить на дорогу туда, и на определенном отрезке так оно и было: те же самые речные берега, каналы, заросли финиковых пальм. Но когда мы добрались до Александрии и увидели белые городские башни, мерцающие на солнце, в глаза нам бросилось необычное многолюдство и суета.