Восхождение к любви
Шрифт:
Фрэнк испустил вздох отчаяния.
— Ладно, — сказал он, смиряясь с неизбежным, — нам, пожалуй, лучше уйти. Судя по ее виду, она может просидеть здесь все утро. К тому же я не обнаружил вообще никаких пометок.
— Мы могли бы вернуться сюда попозже, — предложила я: меня очень заинтересовало растение с голубыми цветами.
— Разумеется, — откликнулся Фрэнк.
Но он уже потерял всякое желание изучать хендж как таковой, его занимали только подробности подсмотренной нами церемонии. Он решительно увлек меня к спуску с холма и по дороге настоятельно требовал, чтобы я как можно точнее припомнила произносимые во время ритуала слова
— Норвежские, — с удовлетворением пришел он к выводу. — Корни слов древненорвежские, я почти в этом уверен. Но танец… — Он в раздумье покачал головой. — Танец гораздо старше. Скорее всего, это восходит к круговым танцам викингов.
Он строго сдвинул брови, словно я с ним не соглашалась.
— Но это движение по двойным линиям, оно… хм… оно похоже… некоторые изображения на керамике культуры колоколовидных кубков напоминают эти движения, но, с другой стороны… хм…
Фрэнк впал в свойственный ему временами научный транс, то и дело что-то невразумительно бормоча себе под нос. Вышел он из этого состояния только в самом конце спуска, наступив на какой-то предмет. Взмахнул руками, поскользнулся и с криком покатился вниз, в заросли прошлогоднего бурьяна.
Я поспешила за ним, но нашла его уже сидящим среди трепещущих стеблей.
— С тобой все в порядке? — спросила я на всякий случай, хотя было ясно, что он не пострадал.
— Полагаю, что да. — Он с некоторым недоумением отвел со лба темные волосы. — На что это я налетел?
— Вот на что. — Я подняла пустую жестянку из-под сардин, брошенную кем-то. — Одна из опасностей цивилизации.
— А-а. — Фрэнк взял у меня жестянку, заглянул внутрь и швырнул ее через плечо. — Жаль, что она пустая. После нашей экскурсии я чувствую волчий голод. Может, посмотрим, что там положила нам миссис Бэрд в качестве раннего завтрака?
— Можно и так, — согласилась я, приглаживая ему выбившиеся пряди. — А с другой стороны, мы могли бы оставить это на ранний ланч.
И я посмотрела ему прямо в глаза.
— А-а, — повторил он, однако уже совершенно другим тоном.
Медленно-медленно он провел пальцами снизу вверх по моей руке, коснулся шеи и легонько потянул мочку уха.
— Могли бы, — сказал он.
— Если ты не слишком голоден.
Вторая рука обняла меня сзади. Ладонь раскрылась, Фрэнк мягко притянул меня к себе, пальцы его скользили все ниже и ниже. Приоткрыв рот, он прильнул к вырезу моего платья, и я ощутила на груди его теплое дыхание.
Он осторожно уложил меня на траву: пушистые кисти сухих злаков словно парили в воздухе вокруг его головы. Наклонился и поцеловал меня нежно и продолжал целовать, пока расстегивал пуговицы на моем платье, пуговку за пуговкой, с промежутками, во время которых успевал просунуть руку под платье и потрогать отвердевшие соски моих грудей. Так он расстегнул платье от ворота до пояса и произнес еще одно «а-а», и снова по-другому, охрипшим голосом.
— Словно белый бархат, — выговорил он.
Темные волосы опять упали ему на лицо, но он не стал поправлять их. Одним движением большого пальца расстегнул мой бюстгальтер и со знанием дела принялся за мои груди. Потом откинулся назад, взял обе груди в ладони и гладил их сверху вниз и снизу вверх до тех пор, пока я не застонала и не повернулась всем телом к нему. Он прижал свои губы к моим и привлек меня к себе так, что наши бедра соприкоснулись очень тесно. Фрэнк повернул голову и принялся пощипывать губами мое
Рука его опускалась все ниже и ниже — и вдруг замерла как бы в изумлении. Еще одно движение — и Фрэнк поднял голову, взглянув на меня с усмешкой.
— Ау, что же это значит, почему она такая? — дурашливо, подражая говору деревенского паренька, спросил он. — А вернее, не такая?
— Просто приготовилась, — ответила я с нарочитой строгостью. — Медсестры должны быть готовы к приему пациентов. Так нас учили.
— Честное слово, Клэр, — пробормотал он, запуская руку мне под юбку… вверх по бедру, к мягкому, открытому теплу между ног, — ты самая ужасающе практичная особа из всех, кого я знал.
Фрэнк подошел ко мне сзади, когда я сидела в кресле гостиной с большой раскрытой книгой на коленях.
— Что ты делаешь? — спросил он. Его руки мягко легли мне на плечи.
— Ищу одно растение, — ответила я, закрывая книгу, но заложив пальцем нужную страницу. — Я его видела там, возле камней на хендже. Вот посмотри…
Я снова открыла книгу.
— Оно могло бы относиться к семейству Campanulaceae или к Gentianaceae, к Polemoniaceae, Boraginaceae… чем-то похоже на незабудки, но и на вариант вот этого растения, Anemone patens.
Я показала на цветную иллюстрацию с изображением сон-травы.
— Я не думаю, что это какая-нибудь генциана, лепестки недостаточно закругленные, но…
— Ну хорошо, — перебил меня Фрэнк, — а почему не вернуться туда и не сорвать его? Мистер Крук, наверное, не откажется одолжить тебе свою громыхалку… или нет, погоди, у меня более разумная мысль. Попроси у миссис Бэрд ее машину, это куда безопаснее. От дороги до подножия холма расстояние небольшое.
— А потом всего тысяча ярдов вверх, — сказала я. — Почему ты так заинтересовался этим растением, а?
Я повернулась, чтобы посмотреть на него.
Свет лампы обвел золотым нимбом контур его головы, точь-в-точь как у святых на средневековых иконах.
— Меня интересует совсем не растение, — ответил Фрэнк. — Но если ты туда поднимешься, я хотел бы, чтобы ты осмотрела все это сооружение снаружи.
— Хорошо, — покорно согласилась я. — А зачем?
— Следы огня, — сказал он. — Во всех работах о празднике костров, какие мне довелось прочесть, огонь непременно упомянут как обязательная часть ритуала. Но женщины, за которыми мы наблюдали нынче утром, огня не зажигали. Возможно, они жгли костры накануне ночью, а наутро пришли исполнить танец. Исторически было так, что костры разжигали пастухи. Внутри каменного круга я не обнаружил следов огня, но, поскольку нам пришлось поспешно ретироваться, внешнюю сторону я обследовать не успел.
— Хорошо, — повторила я и зевнула: два ранних подъема подряд давали себя знать.
Я закрыла книгу и встала.
— Только предупреждаю, что раньше девяти я вставать не собираюсь.
Я добралась до каменного круга примерно около одиннадцати утра на следующий день. Моросило, и я промокла, потому что не догадалась захватить с собой дождевик. Бегло осмотрев хендж с наружной стороны, я не нашла следов огня; если они и были, то кто-то позаботился об их уничтожении.
Найти растение оказалось проще. Я помнила место, где оно росло, — у подножия самого высокого каменного столба. Отделив несколько побегов, я завернула их в носовой платок. Тяжелые гербарные сетки я оставила в машине и собиралась уложить растение как следует после спуска с холма.