Восхождение к власти: Начало
Шрифт:
Пятиэтажные дома справа, пятиэтажные дома слева и весь квартал только из них состоял. Человек в плаще читал историю и знает, что тут раньше жили обычные рабочие. Теперь же это прибежище для всякого сброда.
Таинственная личность лихо перепрыгнула через лежащего на земле, в собственной тошноте небритого мужчину, облачённого в рваные утеплённые одежды. Все проходили мимо развалившегося мужчины, и никто не спешит к нему подойти. Медицинские и городские службы давно практически канули в прошлое, и средь всего населения действует только один принцип: «помоги
Человек в капюшоне и плаще продолжает свой путь, идя по разбитой, покрытой свежевыпавшим снегом, улочке. Его окружают со всех сторон самые различные представители низового пролетариата города. Нищие, просящие подаяния у зданий, устроившись в коробках; наркоманы, одуревавшие от принятой дозы или уже дрожащие в конвульсиях и с пеной во рту; жрицы любви, заманивающие всех подряд отдаться за пару звонких монет, и обещающих доставить массу самых «возвышенных» ощущений, манипулируя самым низменным инстинктом.
Спустя какое-то время пятиэтажки отступили, и улочка столкнулась с полноценной дорогой, по которой разъезжают эпохальные автомобили. Рёв мотора, гул дикости, исходящий от глушителя, скрежет металла об асфальт и свист тормозного пути: смешение этих машинных звуков напоминает об ушедших временах, когда автомобиль не был предметом роскоши для самых богатых. Теперь же, некогда обычное средство передвижения, обернулось в предмет неписанной роскоши.
Фигура в капюшоне вынимает руку из-под плаща и в пальцах промелькнул золотистый блеск. Нищий, который мог только слышать, уловил чутким слухом звон и дрожь металла и прежде чем в коробочке раздастся бренчание, бедняк заранее говорит: «Спасибо».
Человек в чёрном спокойно пошёл сквозь дорогу. Последний автомобиль тут пронёсся минут десять назад, задавив двух кошек и опрометчивого мальчугана из местного приюта. Учитывая статус автомобиля и его символику, никто не осмелится сказать хоть что-нибудь водителю. Ни полиция, ни суды, ни подобие прокуратуры: никто не смеет выступать против воли самых зажиточных или управляющих, ибо в Сиракузы-Сан-Флорен воля соразмерна кошельку и чем он больше, тем весомее власть.
Впереди открываются виды самого примечательного в сие мире: огромный разросшийся рынок, уходящий прямиком в разрушенные кварталы, ставшие руинами и упираясь в пятиметровую стенку завода.
Перед человеком стелется целый трущобный рынок, своими габаритами раскинувшийся на многие километры. Представленный крытыми палатками и лавочками, накрытыми тканью, брезентом или сшитыми пакетами, рынок представляет широкое одеяло, пёстрое и сшитое из тысяч разноцветных лоскутов.
На подобных рынках, где кипит вся городская жизнь, можно найти и купить что угодно и кого угодно. Хотите оружие, или предпочтёте древние реликвии, а может быть нечто поэкзотичнее? Подобные торговые узлы могут достать всё, что угодно.
Шаг на рынок – шаг в отдельный мир, где царят иные законы, основанные на сращивание догматов подлости и законов союзов, правил хитрости и науки торговли. За красочными вывесками и торговыми объявлениями крылась истина денег, а точнее истинная цена товара, который тут лежит.
Человек в капюшоне как можно быстрее стал продвигаться сквозь узкие базарные улочки. Ото всюду несутся в уши заманчивые призывы купить вещь. Торговцы с особенным рвением, присущим только для них, спешат заманить покупателя в лавку и сбыть ему товар. Крики зазываний, шум переговоров покупателей и говоры всех со всеми по мере углубления в недра рынка превращаются в один протяжный гул.
Тысячи ароматов спешат забиться в ноздри. Запахи, источаемые от диковинных специй, различных химических веществ, наркотических масел, амбре табачных изделий и едких токсинов, смешивались в единую вонючую симфонию рыночного смрада.
Каблуки сапог таинственного человека стучали об отчищенный от снега асфальт. Но стук никак не доходил до ушей и ореол красивого цоканья отпадал сам собой. Внезапно смуглая рука касается чёрной ткани плаща и нащупывает нечто похожее на конечность.
– Молодой человек! Извольте взглянуть на товар!
Капюшон спал сам собой, от неожиданности голова мотнулась и скинула кусок ткани, закрывающий лик. На обзор явились черты лица: это длинный чёрный волос, снисходивший до плеч, аккуратный нос, тонкие холодные губы, и глубокие очи, в которых сияет изумрудный блеск, излучавший свет и задор самой души. А на вид парнишка кажется только подростком, лет девятнадцати. Совсем молодым для такой жизни.
– И что же вы хотите? – игривая, но удерживаемая в строгости интонация, для чернокожего торговца послужила сигналом.
– Ох, позвольте, – высокий мужчина, одетый в серые утеплённые, набитые мехом и войлоком «убранства», повёл к своей лавке, – посмотрите, какие у меня есть кинжалы. – Рука незнакомого торговца касается покрывала и отверзает его и сию секунду в тусклом свете блеснул металл.
– А откуда товар?
Чернокожий торговец широко растянул рот, да так, что аж зубы зловеще блеснули, и стало непонятно, он улыбается или оскаливается в злобе.
– Коммерческая тайна.
– Ага… ага.
Рука паренька водит по металлу и буквально щупает ручки и ножны оружия. Парень мельком заметил, что за прилавком у него стоит пара мешков с размельчённой и сушёной коноплёй. «Торговля наркотиком как отвод для глаз? Но от чего?»
Всё тихо и мирно, пока пальцы юноши не учувствовали на алой, вырезанной из дерева рукояти, значок, выплавленный из серебра, в виде папского креста. Как только зрительные и тактильные нервы донесли до мозга образ значка, руки и мышцы парня налились энергией, идущей от глубинного чувства злобы.
Несмотря на солидное количество людей, шныряющих средь торговых лавок, магазинчиков и киосков, юноша схватил руку торговца и за пару секунд её заламывает. Визг чернокожего парня никого не привлёк, ибо рыночные разборки стали более чем обыденностью и нормой. Зеваки уставились на картину и чуть менее сонно наблюдали за потасовкой.