Восхождение на Иремель
Шрифт:
Перелет на боинге до Казани, судя по цифрам на билете, должен был занять полтора часа. Чем заняться во время полета – почитать книгу на айпаде или просто вздремнуть? Йоги еще за полгода до этой поездки в Россию слыл у себя на родине одним из лучших уличных музыкантов, умеющих сходу сложить слова в рифмованные строки так, что они, как гвозди, скрепляли образы, рождающиеся в голове слушающего, с теми яркими, острыми звуками, что срывались с его губ. Йоги любил предельную точность.
Пока самолет стоял с прогревающимися двигателями перед взлетно-посадочной полосой, чтобы через пару минуть сорваться в небо, Йоги заглянул в айфон. Нужно было перевести его в авиарежим. Но сделав это, он не убрал трубку в карман, а достал наушники-капельки,
«…Наедине друг с другом
Мы вместе должны обрести новый дом.
Фантастические мечты воплощаются,
Когда мы движемся против течения!
Освободись от золотых шнурков, связывающих тебя,
А после, начни делиться своей жизнью…»
Никто из его знакомых, которых у него было гораздо больше, чем он того хотел, не знал, да и вряд ли мог бы догадаться: чем вдохновляется Йоги, как отдыхает от нескончаемого шума и суеты публичной жизни, когда остается наедине с самим собой. Уж точно, никто бы не мог предположить, что этот вроде бы вполне себе заурядный трек звучал в его айфоне последний месяц перед путешествием в Россию чаще всего. Композиция стала для него четко и ясно артикулированным вызовом: «Хочешь двигаться вперед, открыть для себя новые земли, закалить свою душу? Покинь свою бухту и выйди в открытое море!»
Хотя в настоящий момент он пролетал вдали от любого из тринадцати морей, омывающих самую большую страну на земном шаре, прямо над серединной линией, разделяющей северную и южную половины Восточно-Европейской равнины, глубоко внутри себя Йоги чувствовал, что удаляется от «родного берега», гарантирующего стабильность и предсказуемость, вглубь незнакомого «океана», точь-в-точь, как яхта из мультфильма на планшете малыша, сидящего на соседнем кресле.
Йоги давным-давно научился побеждать холодок в груди от волнения – когда еще только начинал выходить к микрофону, чтобы выплеснуть окружающему миру свои тревоги и надежды, облекая их порой в суровые, ёмкие фразы, или же иронизируя над тем, что не оставляло его равнодушным, не раскрывая при этом свою душу нараспашку перед циничной публикой. Преодолеть страх можно только, если перестать убегать от него и повернуться к нему лицом, разглядеть – что же является источником страха, понять: как с ним бороться. В любом случае, Йоги когда-то для самого себя уяснил, что необходимо действие, чтобы освободиться от губительного оцепенения. Именно поэтому неделю назад он начал свое движение на восток, предварительно распланировав свой маршрут в деталях.
Самолет поднялся на высоту больше одиннадцати километров, температура за бортом, по словам пилота, только что озвучившего краткую информацию об их полете на двух языках (русском и английском), равнялась пятидесяти семи градусам ниже ноля. Небо за иллюминатором было лазурного цвета, облака виднелись где-то далеко внизу. Полуденное солнце светило со стороны противоположного борта – кое-кто из сидящих справа прикрыл шторки, чтобы солнечные лучи не слепили глаза, проникая в салон самолета сквозь толстое двухслойное стекло.
Женщина, сидевшая за два ряда кресел перед Йоги с другой стороны прохода, по которому ходят пассажиры, поднялась и смахнула со своего жакета ворсинки. Он повернул свою голову направо и увидел, как лучи света, пронзающие салон самолета, словно струи какого-то удивительного потока неведомой субстанции, внутри которой, как в янтаре, на мгновение застыли эти крохотные искрящиеся частицы, превратили обычное явление в настоящее волшебство. Йоги вздохнул, закрыл глаза и спрятал глубоко в своей памяти этот момент. Когда-нибудь, если его спросят, был ли он счастлив, живя на земле, Йоги, нанизав как бусины на нить своей памяти такие моменты, вытащит эти «бусы», взвесит их и улыбнется так, что у спрашивающего не останется никаких сомнений в его утвердительном ответе.
Песня перестала звучать в
Как легко отказаться от чего-то незначительного или тяготящего, но сложно расстаться с чем-то действительно дорогим. Только ведь мир так устроен, что если хочешь взять что-то в свою руку, сначала нужно освободить ее от того, что в ней сжимаешь. И если хочешь понять что-то новое, приходится к старому своему опыту и предположениям, на нем построенным, относиться так, словно это чужой опыт, потому что: все течет и меняется, жизнь не стоит на месте. Значит, каждый раз придется проживать момент осознания происходящего – как в первый раз, отказываясь от чувства собственной важности из-за былых достижений. Такие мысли кружились в голове Йоги, пока он успокаивал себя, прогоняя прочь сомнения в том, что это рискованное путешествие может завести его куда-то не туда.
Мальчик на соседнем кресле завозился и попросил маму достать воды. Йоги повернул голову направо и стал разглядывать в иллюминатор землю, испещренную непонятными геоглифами поселков и городов, соединенными между собой нитями дорог. Самолет начал снижаться, вдали виднелась серая лента Волги, которую предстояло пересечь перед тем, как совершить посадку в казанском аэропорту. Прошло еще четверть часа, и под крылом самолета показались макушки сосен. Уже можно было разглядеть машины, медленно проползающие по шоссе, разрезающем сосновый бор на две неравные половины. До взлетно-посадочной полосы оставалось меньше десяти километров.
Когда самолет медленно подкатился к зданию терминала аэропорта, пассажиры внутри салона поднялись со своих мест и потянулись за вещами на багажных полках, хотя телетрап еще даже не коснулся борта семьсот тридцать седьмого, словно это их действие как-то ускоряло момент обретения «земли обетованной» под своими ногами.
Йоги смотрел сквозь стекло на спокойные и размеренные действия наземных специалистов, обслуживающих прибывающие авиалайнеры. Действительно, если знаешь свою работу «на отлично», спешить некуда. Все, что должно случиться, произойдет в свое время – ровно так же, как у путешественника, двигающегося по намеченному маршруту. Важно просто быть подготовленным, понимающим что, зачем и когда необходимо сделать…
Из здания аэропорта Йоги вышел на большую стоянку, где было много припаркованных автомобилей. Возле некоторых из них стояли таксисты, использующие свободное время для того, чтобы понежиться в теплых солнечных лучах. В последние жаркие дни апреля снег уже везде растаял. Земля чернела там, где между пешеходными и автомобильными дорожками оставались островки с невысокими деревцами, еще не покрывшимися зеленой листвой. Воздух был по-весеннему свежий. Дышалось легко.
Поскольку время было обеденное, а заселяться в гостиницу он планировал ближе к вечеру, Йоги попросил таксиста отвезти его в центр города. На его удивление, водитель вполне сносно говорил по-английски. Оказалось, что таксист когда-то учился в институте, где готовили школьных учителей иностранных языков, – «Педуне». Необычное название показалось Йоги таинственным, и, узнав, что институт находится как раз в самом центре Казани, он попросил водителя отвезти его к этому зданию.
Город встречал заморского гостя пробуждающейся красотой. Улицы были вычищены от мусора перед майскими праздниками. Кое-где, здания еще подновляли фасадными красками, затирая надписи на стенах – вечная борьба бунтарей-граффитчиков со службой благоустройства города шла с переменным успехом. Когда рисунки на стенах выглядели как произведения искусства, их временная прописка «узаконивалась» и такое граффити становилось неотъемлемой частью города. Если изображение было просто попыткой юного авангардиста выплеснуть не до конца оформившееся в нечто понятное и законченное творение, оно закрашивалось «до лучших времен», оставляя свободным «русское поле экспериментов».