Восхождение на Иремель
Шрифт:
Йоги, осмотрев здание, где обучали будущих учителей, решил прогуляться вдоль канала, название которого напоминало фамилию американской актрисы, снявшейся в «Невидимой стороне». Этот фильм он посмотрел, прожив к тому моменту на земле уже четверть века и успев на собственном опыте узнать, что такое – отличаться от других. Именно в то время он научился внутренней свободе, независимости от чужого мнения и предрассудков. Стать удобным для окружающего мира, чаще всего означает – потерять свой стержень, перестать верить в себя, разменять свою внутреннюю особую красоту, на внешний шик и лоск, подчиняясь
Так, предаваясь воспоминаниям, он шел по тротуару в сторону сердца города – белокаменному Кремлю. Переходя на одном из перекрестков дорогу, он внезапно столкнулся с Че Геварой. Точнее это был не команданте, а кто-то другой. Но именно так Йоги себе представлял Че – брезентовая куртка геолога, брюки цвета хаки, заправленные в высокие берцы, кепка на голове такого же цвета, что и брюки, по форме напоминала фуражку Фиделя Кастро. Он возник неожиданно из-за угла здания, в двух шагах от пешеходного перекрестка, глядя куда-то в свой телефон. От растерянности, Йоги успел произнести «sorry», когда незнакомец поднял глаза и уставился на него так, словно перед ним возникло собственное отражение. Действительно, черты лица «команданте-аборигена» были похожи на фото Йоги, сделанное на одном из концертов – такой же пытливый взгляд, недельная щетина на щеках, ухмылка, которую, незнакомец пытался спрятать, чтобы не обидеть зеваку-иноземца, столкнувшегося с ним.
Ответ на извинения Йоги не замедлил себя ждать и прозвучал он на чистом английском: «Это моя ошибка, примите извинения!»
Что-то странное случилось в этот момент. Йоги ощутил, словно встретил старого знакомого, с которым давно не виделся – с прошлой жизни. Разумеется, Йоги не сомневался, что никаких «прошлых» быть не могло. Но ощущение было вполне себе реальным.
– Откуда я Вас знаю? – спросил Йоги [1] .
– Скорее всего, Вы меня с кем-то путаете. А вот Вас я, кажется, точно раньше видел. Вы тот самый рубака, который бился недавно с одним из наших в Эл Эй?
1
Поскольку он не знал русского языка, все общение в дальнейшем происходило на английском, изредка сопровождающемся невербальными знаками.
Приятное тепло стало разливаться по всему телу Йоги от признания его этим русским незнакомцем. Слава явно обгоняла американского рэпера.
– Как по мне, все эти словесные битвы не имеют значение, – продолжил русский.
Прозвучавшие слова быстро привели Йоги в чувство, порозовевшее за несколько секунд до этого момента лицо снова обрело свой привычный светло-оливковый оттенок.
– Я согласен с мыслью, которую озвучил кто-то разбирающийся в деле: «Если можешь не писать – не пиши!» Слишком много мусора в наше время вокруг, слишком много звуков. А я люблю тишину.
– Ты прав. Я думаю также. Но, что поделать, надо чем-то зарабатывать на жизнь. А писать сильные тексты у меня получается лучше всего. Иначе мне бы не платили за них.
– Я тоже пишу… Но мне за это не платят. Да и не будут платить, потому что я пишу для самого себя – в стол. Не чтобы кто-то другой прочитал, а чтобы я сам наедине с собой смог ясно выразить свою мысль, которая бьется в моей голове. Она просится наружу, чтобы я мог разглядеть ее со всех сторон и оценил ее сущность.
– Да ты, как я посмотрю, философ!
– Так и есть. Если хочешь, пойдем со мной на пару (я как раз через полчаса буду проводить занятие по истории философии у студентов из Консерватории), – предложил собеседник Йоги.
– Прежде чем я приму твое приглашение, скажи – как тебя зовут?
– Тимур.
– Хорошо! А я – Йоги, ака бугимен…
– Баба Яга что ли?
– Мои друзья из Эл Эй мне сказали, что на русском это звучит именно так. Только я не хочу, чтобы меня называли бабой.
– Здесь баба – это не про гендерные признаки, а про уважение. В Индии сохранилось уважительное обращение к человеку, почитаемому окружающими, таким словом.
– Тимур, я вижу, ты точно философ. Могу я тебя называть уважительно не баба, как в Индии, а док, как у нас в Америке?
– Если ты называешь меня так, обращаясь к глубинной сущности слова, то можно, потому что каждый из нас, в какой-то мере – доктор. Мы постоянно либо латаем окружающее пространство, либо режем его на лоскуты своими словами и делами. И лучше бы, чтобы мы «махали этими хирургическими инструментами» осознанно.
– Я помню! Главный принцип врача – «не навреди», – улыбнулся Йоги.
– Идем со мной в Консерваторию. Сегодня у студентов крайнее занятие перед праздниками, во время которых многие из них поедут по домам. У меня в запасе еще несколько семинаров, поэтому, сегодня мы проведем занятие не по плану.
– Мы?
– Да, мы! Раз уж случилось так, что ты оказался в этом месте в это время, значит, было бы ошибкой не использовать возможность для будущих музыкантов взглянуть на окружающий мир с иной перспективы, так сказать из-за кулисы.
– Хорошо. Только обещай мне, если я устану отвечать на вопросы или эти вопросы будут некорректными, остановить занятие.
– Обещаю, что ты не будешь разочарован.
Дойдя до учебного корпуса, Тимур попросил Йоги сделать хмурое выражение лица и смотреть сквозь вахтеров, встречающих студентов и преподавателей у проходной, не обращая внимание ни на что. [2]
Когда Йоги зашел в аудиторию, молодые студенты замолкли на несколько секунд, застыв неподвижно. Этого не может быть! Как в их аудитории оказался тот, кто не при каких обстоятельствах не мог здесь быть? Вот уж, действительно, их «философ» – волшебник! Возможно, не всем учащимся нравилась его прямота и простота в общении. Но то, что он умел совершенно обыденно, не придавая этому особого значения, делать вот такие «подарки» – подкупала любого критически настроенного скептика.
2
Каким-то образом, он смог провести в здание Консерватории своего гостя, не вызвав у вахтеров сомнений, что с ним на семинар по философии идет известный иностранный музыкант.
Конец ознакомительного фрагмента.