Восхождение Примарха 5

Дубов Дмитрий

Именно в этот момент Игорь Всеволодович, обернувшись на Громова, увидел у того на щеке чернеющую кляксу.

— Что это? — спросил он у друга, но тот не понимал, о чём речь.

Вадим Давыдович прикоснулся к лицу, но его тут же перекосило от боли, и он отдёрнул руку.

— Это эфирное отравление, — сказала Фабиана, направляя на Громова целебное заклятие, которому их обучил Магнус. — Им не обязательно лупить вас убойными снарядами. Достаточно попасть крошечной частичкой, и она запустить цепную реакцию в вашем организме. Надо проверить всех.

Державин закатал рукав, пригибаясь, чтобы в него не попал очередной эфирный залп, и глянул на руку. Туда попали ещё в первый раз. По предплечью расползалась огромная противного вида чёрная клякса.

— Меня, походу, тоже придётся, — сказал он, показывая Марио руку.

— Сейчас сделаем, — ответил тот и прямо на ходу запустил в Игоря Всеволодовича заклинанием.

Но атака продолжалась, и дальнейших попаданий было не избежать. Хуже всего, что некуда было отступать. И прорваться вперёд тоже не получалось.

А спереди находились всё новые и новые сюрпризы для нападающих. Не зря база готовилась не одно десятилетие. В них полетели снаряды из смеси огненной магии и молний, замешанных на эфире. Причём, мощность была такая, что даже после уменьшающих линз они сбивали с ног.

— Приму их на себя, — сказал Чернышёв и мгновенно трансформировался.

На пути снарядов, пытающихся сравнять восьмёрку магов с землёй, встал огромный голем. Валерий развернулся, принимая всё летящее в их сторону спиной. Первый залп он поглотил полностью. А вот от второго, последовавшего практически сразу, его пошатнуло.

— Ничего себе, — прохрипел он, с трудом переводя дух. — Это самая устойчивая форма. Ничто не должно было её пробить.

— Прости, друг мой, — заметил на это Марио, — но эфирники не подчиняются общим правилам, именно поэтому мы и были вне закона.

Новый залп свалил Валерия Чернышёва с ног, и он раскрыл провал в земле, чтобы уйти из-под сыплющихся на него снарядов. Однако провалиться и затаиться не получилось. Менее, чем в полуметре под поверхностью стоял эфирный щит, который не пустил мага ниже.

— Да что ж такое-то, — прорычал он, невероятным рывком прыгая за спину эфирнику, защищавшему его. — Прикрой, я переоформлюсь.

Он хотел принять иной вид, на который сложно было бы воздействовать, но в сам момент трансформации в него ударил снаряд, ловко увернувшийся от Сан-Донато. И сразу же на спине Чернышёва выросла огромная чёрная клякса.

— Надо уходить, — бросил Тарковский, тоже отступая, чтобы находиться на одной линии с остальными. — Давайте думать, куда.

— Некуда, — ответил Громов, пожимая плечами и расходуя практически все свои мощные ресурсы для того, чтобы только сдерживать врага. — За спиной такие же щиты, как под ногами и по бокам. Более, чем уверен, что и над головой тоже самое.

Отчасти это объясняло поведение неприятельских эфирников, которые особо даже не двигались, а просто планомерно выжигали пространство различными магическими воздействиями, чтобы выдавить противника. Прижать к воротам. Это, если, конечно, не получится убить, что было лучшим вариантом.

— Это не проблема, — ответил Тарковский, доставая из кармана горсть красных шариков с яркой, угрожающей раскраской. — Мне тут отец-император подсыпал немного артефактов судного дня.

— Это же красненькие! — раскрыв глаза прошептал Чернышёв. — Тут же камня на камне не останется!

— Новые — пятнадцатиметровые, — ответил Тарковский, устало подмигивая. — Так что поправочка — от них ничего не останется.

И с этими словами он зашвырнул гранаты прямо в строй эфирников с тем расчётом, что даже если они бросятся в разные стороны, то не спасутся от воздействия от гранат, выжигающих вообще всё в радиусе пятнадцати метров.

Но вражеские эфирники не бросились в рассыпную. Они даже не шелохнулись, лишь пара из них лениво проводила взглядом красные шарики. А те в свою очередь просто не сработали. Они пшикнули, задымились… и всё.

— Этого не может быть, — прошептал Тарковский, а затем оглянулся на остальных. — Какие были планы по спасению?

— Я не знаю, — ответил ему Чернышёв, по лицу которого пот катился градом. — Я уже попробовал все направления. И вниз, и вверх, и в стороны. Полметра — и всё. Стоит невидимая преграда, которую я просто не могу преодолеть.

— Ты же на полную силу работаешь, абсолют? — спросил его Марио, отражающий очередной рой снарядов от Державина-старшего. — Изо всех сил?

— Абсолют, ха-ха, — угрюмо ответил ему Валерий, стирая влагу со лба и оставляя на нём грязные полосы. — Я сейчас чувствую себя ни на что не способным нулевиком. Только сейчас понимаю, что чувствовал мой сын всю свою жизнь. Это просто ужас.

— Слышал, ты его принял в род? — поинтересовался Игорь Всеволодович, который на пару с Громовым всё-таки закрутили тайфун, в который влетало большее количество снарядов с вражеской стороны. — Кажется, он сильно изменился.

— Я даже не поверил, — ответил Чернышёв, увернувшись от очередного заклинания. — Он сразу на несколько уровней вырос.

— Я понимаю, что сейчас самое время это обсудить, — вклинился в разговор Тарковский. — Но если прямо сейчас не предпринять что-нибудь для нашего спасения, то, вполне вероятно, спасать будет уже некого.

Эфирники Стивена сыпанули что-то мелкое и ужасно жгучее. У всех четверых абсолютов кожа покрылась чёрными точками, расцветающими цветами эфирного отравления. На каждом оказалось по пять-шесть ранений, и Сан-Донато вместо того, чтобы защищать или пытаться прощупать оборону соперника, вынуждены были снова заняться целительством.

— И что там? — поинтересовался Громов, который тоже сильно устал, однако, как мог пытался атаковать противника, хоть и абсолютно безуспешно. — Стена, сквозь которую нам не пробиться?