Восхождение Примарха 7
Шрифт:
Пустота и тишина. Ни единой живой души. Вообще.
Паутинные трибуны, возвышающиеся на километры во все стороны, абсолютно пусты.
Нет, я всё-таки оказался не прав. Мятеж начался. Именно поэтому тут никого нет. Знать решила просто никого не звать.
Но разве такое могло меня остановить?
Я создал на ладони паутину, как меня научил Архос. Казалось, это было давным-давно.
Коснувшись самого центра, я призывал к себе всех аэрахов, находящихся на планете.
И они услышали меня. Безбрежное море летающих пауков буквально захлестнуло трибуны. Со всех сторон ко мне потянулось
Задрав головогрудь и приподнявшись на передних лапах, я оглядел мультимедийные экраны, которые должны были транслировать на трибуны коронацию Нового Примарха.
Но я решил показать другое кино. Это должно было пробрать их до самых печёнок. Я запустил видео, снятое кем-то из наших людей на Морране и частично на Земле. На нём было ясно видно, как штурмовики атакуют не только ни в чём не повинных беженцев, но и Звенья под предводительством Араны.
Аэрахи ахнули в едином порыве и затихли, чуть ли не бесшумно следя за событиями, разворачивающимися на экранах.
— Предыдущий Примарх, — заявил я во всеуслышание внимавшим мне легионам пауков, — озверел от ароита. Принимая его за панацею от проигрыша, он стал безумцем, который не только изувечил свои ближайшие звенья, исковеркав их запретным металлом, но и принялся резать своих же подданных, — я видел ужас и смятение в глазах, взиравших на экраны. — Смотрите внимательно! — продолжал я. — Он убивает и наслаждается силой, кровью и безумием! Не такого будущего я желаю вам, мои аэрахи! Дорога, вымощенная окровавленными трупами других существ, ведёт в никуда! Поэтому она должна быть предана забвению.
Я перевёл дух, чтобы договорить свою мысль. Тем временем изображение на экранах сменилось. Ужасы бойни никуда не делись, но теперь аэрахи видели, как девчонки из свиты моей бабки эвакуировали раненых после налёта штурмовиков.
— Геноцид других рас отныне под запретом! Это должно прекратиться! Мы с вами должны остановить смерть ни в чём не повинных существ, — я вспомнил слова учителя и добавил их в свою речь. — В конце концов, все мы состоим из того, что раньше было звёздами. И не важно, как мы выглядим, мы — порождения звёздной пыли. Аэрахи! — я повысил голос, чтобы внутри каждой особи мои слова отдались резонансом. — Мы — одна из разумнейших рас во вселенной! Мы должны нести просвещение и процветание! Но это не всё. Ещё мы одна из сильнейших рас, и это означает, что сила наша должна быть направлена на покровительство и защиту других ксеносов, а не на их уничтожение! Мы должны созидать и преумножать разумную жизнь во вселенной, а не наоборот!
Экраны в этот момент показывали, как люди и аэрашки сообща преодолевают трудности. Проскочил кадр и со Штопором, который тащил раненную девушку. Но главное, что подчёркивал видеоряд, что нет никакой разницы в ксеносах. Все могут действовать сообща. И не важно, отстраивать ли инфраструктуру после войны или ускорять научно-технический и магический прогресс. Общие дети могут играть, не думая о том, что кто-то на кого-то может напасть. Для этого надо-то совсем немного.
— Мир, где мы все вместе идём к общему прогрессу, вот чего я хочу для народа аэрахов, — проговорил я, подводя некоторый итог вышесказанному. — Этого я хочу для вас. Этого я хочу для всех. И ключевое слово тут: мир. Поддержите ли вы меня?
Рёв сотен тысяч, а может быть, уже и миллионов глоток был мне ответом. Они скандировали в едином порыве:
— При-марх! При-марх! При-марх!
Паутина под моими лапами завибрировала. Я почувствовал, как меня пронизывает нереальной силой единства и поддержки. Я ощущал сопричастность с каждым из присутствующих аэрахов. И при этом знал, что каждый из них ощущает то же самое.
И тут, как по команде, открылись порталы, и передо мной возникли целые воинские соединения. Звенья армии одно за другим пролетали мимо меня, усердно маневрируя в воздухе и попутно принося присягу.
Соединение равнялось со мной, затем поворачивалось всем составом и зависало, клянясь в верности и готовности умереть за меня. После этого они отдавали воинское приветствие Новому Примарху и прохолетали дальше. А на их место вставали новые Звенья.
Конца и края этому параду видно не было. Но народ на трибунах радовался. Он предчувствовал новую жизнь. Новую жизнь в мире со всеми разумными расами.
Эпилог
Я устал.
Но это была хорошая усталость. Та самая, которая соседствует с удовлетворением от проделанной работы.
В моём случае это был достаточно длинный путь, наполненный тревогами переживаниями. Но он подошёл к концу.
Я стал Новым Примархом, и теперь мне предстояло вести целый народ… да, судя по всему, и не один к великому и светлому будущему.
Тоже не простой путь. Но всё-таки понятный.
Парад длился много часов подряд и закончился грандиозным салютом. И после этого все разошлись.
Я снова стал Никитой Державиным. Мне нравилось человеческое тело, несмотря на все его недостатки. И теперь я сидел и просто смотрел вдаль, ни о чём даже не думая.
— Ты отлично справился, — донёсся до меня голос Магнуса за спиной. — Круче некоторых богов!
— Серьёзно? — усмехнулся я, понимая, что очень рад видеть сейчас именно его. — Или, как всегда, иронизируешь?
— Я? Иронизировать? Да ни в жизнь! — ответил мне маг и засмеялся своим приятным смехом. — Кстати, тут очень красивые и, главное, длинные закаты, которые аэрахи в силу своей природы, не видят. Сгоняем посмотреть?
— Пожалуй, — согласился я.
И не пожалел. Закаты тут действительно были непередаваемые. На фиолетово-розовом небе струились потоки звёздного ветра, взаимодействующие с магнитным полем планеты. Эдакое полярное сияние, но подсвечиваемое садящимся светилом. Три огромные луны искрились и добавляли шарма происходящему.
— Не переживай, — проговорил Магнус, когда мы с ним устроились поудобнее. — У тебя всё получится. Я в этом даже не сомневаюсь.
— Откуда такая уверенность? — поинтересовался я.
— О-о! — протянул тот и обернулся ко мне, хотя вид, открывавшийся нам, затягивал без остатка. — Дело в том, что у тебя есть не только возможность приказывать по праву силы, но и тотальная поддержка народа, а с ним и моральное право это делать. Причём, — он усмехнулся, и снова воззрился на закат, — народа не одной планеты. И даже не двух.