Восхождение Примарха 7

Дубов Дмитрий

Когда я накинул несколько оборотов нитей на обелиск, созданный из неизвестного мне материала, паутина начала соскальзывать. Но предусмотрительно сделанная с микрокрючками она задержалась в нужном мне месте. Накинув пять оборотов, я стянул её, потянув на себя.

Раздался скрежет деформирующегося материала, а затем чуть ли не с щелчком всё встало на место. Я даже почувствовал, как изменилась вибрация, исходящая от отремонтированного артефакта. Но этого оказалось мало. Стоило мне всего лишь немного отпустить паутину, как трещина снова норовила разойтись.

Тогда я закрепил

используемую часть паутины, словно лассо, и стал более тонко заниматься самой трещиной. Орудуя сразу несколькими нитями паутины, что уже доказали своё право на жизнь, я прибивал их эфиром по сторонам от трещины, словно строительным степлером. И это была не просто аналогия, я буквально вообразил себе строительный степлер, выдающий мне скобы из самого твёрдого состояния эфира, какое только возможно.

Для мага очень важно адаптироваться под ситуацию, подгоняя и свои умения под конкретно взятую задачу.

Закончив, я решил снять паутинное лассо, чтобы посмотреть, как будет держать паутина, нанесённая непосредственно на трещину. И остался разочарован. Края трещины снова разошлись, хоть и не так сильно, но всё же заметно. Понятно, что надолго такой заплатки не хватит.

Можно было бы попробовать заделать дыру плазмой. Но для этого мне нужно принять боевую трансформацию. А этого в данных условиях я сделать не мог. Во-первых, на полянке было слишком мало места для этого. По сути, я просто не мог поместиться в том пространстве, что было занято полянкой с обелиском. А, во-вторых, я совершенно не представлял себе, как отреагирует сам артефакт на мои изменения. Возможно, меня просто испепелит защита обелиска, и я даже не успею ничего предпринять. А, может быть, он не выдержит присутствия рядом Примарха и самоуничтожится.

Одним словом, вопросов было значительно больше, чем ответов. Так что приходилось обходиться возможностями человеческого тела.

В конце концов, можно было и его заставить генерировать плазму, разве нет? Она, конечно, присуща только одной трансформации моего организма, но значит ли это, что я не могу ею воспользоваться в другой?

Я закрыл глаза и сел возле обелиска с той его стороны, которую прорезала волнистая трещина, стянутая сейчас моей паутиной.

В боевой трансформации я чувствовал себя совсем не так, как человек, но при этом не переставал быть самим собой. То, что представлялось, как хвост скорпиона, на деле было видоизменённой рукой, в которой сосредоточились заряды. Но где сосредоточение плазмы было, пока я был человеком?

Закрыв глаза, я сантиметр за сантиметром исследовал собственное тело изнутри, в поисках источника плазмы. И, в конце концов, мне повезло. В левом плече я нашёл нечто похожее, но теперь мне предстояло вывести эту плазму наружу без помощи специального органа, как раз для этого предназначенного.

Я надеялся, что мои спутники не заметили чего-то из ряда вон выходящего.

Открыв глаза, я увидел плазму на своих ладонях, но чуть в другой консистенции, чем привык обычно. Сейчас она больше всего напоминала пластилин.

Теперь я лепил из плазмы комочки и первым слоем законопачивал ими трещину, а вторым накладывал поверх краёв, словно тампонирующую повязку на рану. надеясь, что таким образом смогу сразу убить двух зайцев. Во-первых, смогу исключить расползание краёв. А, во-вторых, предотвращу спонтанные выбросы эфира.

— Мы летели на другой край Земли, потом забрались под тысячелетние льды, и всё это только для того, чтобы наш мальчик лепил куличики! — заявил Кропоткин, которому одной этой фразой удалось разрядить напряжённую обстановку и вызвать улыбки на лицах моих друзей. Так что я ничуть на него не злился за подобные выходки. — Кстати, Никита, я слышал, что скоростные куличики уже внесены в олимпийские виды спорта. Так что у тебя вполне есть шансы на победу, если хорошо потренируешься.

Я снова накинул лассо на обелиск, стягивая края трещины, как можно сильнее.

А после этого собирался ответить. Но не успел.

— Выброс! — заявил Марио, и мои спутники заняли оговоренную позицию.

Но выброса не последовало. Он должен был быть, но его не было. Это невероятно, но, кажется, мне удалось починить эту штуку. Хотя бы на чисто дилетантском уровне.

— И что же мы видим, — продолжал Кропоткин, видя, что им ничего не угрожает, — дендро-фекальный метод конструирования даёт свои плоды. Осталось только приложить подорожник и сказать: «Глыба, не болей», и можно идти за миллионами, положенными за ремонт.

— Тут нет подорожников, — ответил я и устало улыбнулся.

Цель нашего путешествия достигнута не была. Я понятия не имел, как работает штука, стоящая передо мной. И даже, какие принципы задействует.

Я сел напротив обелиска, положил на него руку и закрыл глаза, пытаясь войти в медитативный транс, чтобы увидеть или каким-нибудь другим образом понять, как именно работает генератор эфира.

Глава 3

Ничего.

Абсолютный ноль.

Я не мог понять, как устроена эта штука, которая генерировала эфир, и только чувствовал, что под оболочкой происходят некие процессы. Но даже элементарно уловить, в чём заключается их суть, я не мог.

Это примерно то же самое, что и попросить среднестатистического обывателя рассказать, как работает его смартфон, не говоря уж о более сложных вещах.

И тогда я не нашёл ничего лучше, как просто попросить:

— Помоги нам, пожалуйста, — проговорил я вслух даже прежде, чем сформулировал, в чём именно должна заключаться помощь. — Моя родная планета нуждается в эфиросфере, подобной той, которую создаёшь ты.

— Уровень допуска? — голос был больше похож на механический, нежели на человеческий, но всё же в нём прослеживались эмоции, точнее, их имитация.

Какой у меня может быть уровень допуска? На первый взгляд кажется, что никакого, но тогда бы меня сюда не пустили, так? И я стоял бы рядом со своими друзьями, глядя на обелиск из-за плёнки, которую не смог бы преодолеть. Значит, какой-то уровень допуска у меня всё же есть.

— Базовый, — предположил я и буквально почувствовал, как искусственный интеллект внутри этой штуковины анализирует мой ответ, сопоставляя его с теми данными, что есть у него.