Восхождение Светлого
Шрифт:
Платья матери всего за год превратились в жуткие вонючие лохмотья, потому что – и это был самый унизительный секрет Шэня – во сне от голода он жевал ткани.
И чтобы сохранить хоть что-то от одежд матери, Шэнь впервые взял в руки иголку – шитье успокаивало.
В один из дней Хэлюй поставил перед ним дождевую воду, что собирал всю ночь, меняя посудины.
– Я тебе обещаю, Хэлюй. – Шэнь отложил иголку. Пальцы его были истыканы, а многие ткани были закапаны кровью. – Я стану императором. Вот увидишь.
–
Картинка резко сменилась, и теперь Шэнь стоял в темной и узкой пещере. Заметив впереди просвет, он побрел к нему, пока его била крупная дрожь.
В просвете он заметил одежды с изображенным драконом и мгновенно узнал лежащую на земле девушку.
– Чживэй! – он закричал и бросился к ней.
Упав рядом с ней, Шэнь немедленно обнял ее, уткнулся в плечо и заплакал:
– Пожалуйста, обними меня. Люби меня. Мне так одиноко, – он поднял на нее умоляющий взгляд.
– Помоги мне, – прошептала Чживэй в ответ непривычно бледными губами. Только теперь он заметил, что она истекала кровью.
– Кто это сделал? Как тебе помочь?
– Твой отец пронзил меня Небесным мечом… – без сил прохрипела она. – Дай мне испить из Сосуда – только так я выживу.
– Сосуд, сосуд, – зашептал Шэнь, оглядываясь.
– Твоя плата, – произнес старческий голос. – Если ты хочешь Сосуд Вечного Равновесия, ты должен пожертвовать Лю Чживэй.
Шэнь застыл. Какие глупости!
– Она или ты, – проговорил голос. – Если она доберется до Сосуда, то станет Императрицей.
– Мы оба будем править, – отмахнулся Шэнь.
– Поначалу, – смешливо фыркнул голос. – Но присмотрись… Сколь о многом она умолчала.
В следующие мгновения он увидел разговор Чживэй и Легендарного Учителя Светлых, а следом – сделку с Драконом. Сколько всего он не знал! Шэнь неверяще замотал головой.
– Неправда. Чживэй никогда бы не обманула меня.
Он вновь уткнулся ей в плечо, от слабости она едва пошевелила рукой, чтобы коснуться его. Он услышал улыбку в ее голосе.
– У каждого из нас свои секреты.
Что в этом было смешного? Шэнь думал, что обрел друзей, что обрел союзницу, но все это время он оставался один? Все еще недостаточно хорош, чтобы кто-то поверил в него?
– Я отказался от мести ради тебя, – пробормотал он. – Ты отдала ее молчащему уроду. Я всего лишь хотел видеть тебя счастливой, Чживэй. Почему ты…
Он поднял взгляд на Чживэй, но она не спешила успокоить его, не спешила заверить, что их любовь будет вечной, она не обещала ему ровным счетом ничего.
– В одной империи может быть только один император, шестой принц Истинный девятый Чжао Шэнь, – старческий голос озвучил новый уровень Шэня. Неужели он уже успел так продвинуться? Или это после того, как он выпьет из Сосуда Вечного Равновесия?
– Шэнь, – красные глаза смотрели на него с любовью и надеждой. – Быстрее… Пожалуйста.
Сердце бешено забилось о ребра.
– Я что-нибудь придумаю, Чживэй. Всегда есть обходной путь, ты же знаешь это, да?
Он любил Чживэй, но он не мог уступить ей трон. По крайней мере, не сейчас. И если он не станет императором, разве весь план Чживэй не провалится?
Шэнь просунул пальцы ей под одежды, касаясь раны, – сначала он нежно провел по ней, а затем принялся разрывать нитки, которыми так бережно еще недавно сшивал ей кожу. Разбередив рану, он ухватился за нить ци, вытащил ее, надрывая.
– Чживэй, любимая, – он прижал ее к себе, по лицу его текли слезы. – Это все не зря. Чживэй, все не зря.
В голове у него пронеслась фраза, брошенная когда-то отцом: «Иногда благополучие империи стоит выше любви. Только истинный император может это понять».
Теперь он понимал.
Нежно, почти любовно он столкнул Чживэй в колодец. Лишь на мгновение ему показалось, что за ней блеснула еще одна нить ци, но вскоре все исчезло.
Осталась только чернота и Сосуд Вечного Равновесия, висящий в воздухе. Шэнь поднялся и, шатаясь, дошел до него, взялся за белый сосуд, который обвивал перламутровый Дракон, и выпил из него.
Глава XVI
Небо – это свет и мрак, холод и жар, это порядок времени. Земля – это далекое и близкое, неровное и ровное, широкое и узкое, смерть и жизнь
Чжао Шэнь
Под ослепительным светом восходящего солнца чернота вырвала из своих объятий четверых – двух Светлых и двух темных – и исчезла, оставляя за собой примятые и подгнившие цветы.
Шэнь стоял ошеломленный. Взгляд его скользил по пейзажу, пока не наткнулся на неподвижно лежащую Чживэй. Сердце заболело, а горло сдавило. Мысли вихрем закрутились в голове.
Неужели это он? Неужели он был повинен в смерти Чживэй? Это ведь не могло произойти по-настоящему.
Но она обманула его. Она не хотела делиться властью.
Нет, что он несет! Чживэй бы никогда…
Раскаяние, отчаяние, гнев – чувства смешались в одно единое горе, которое, впрочем, заглушила отрезвляющая мысль: рану нанес его отец!
И Сюанцин, который бросился к Чживэй, должен думать, что именно отец убил ее. Он должен это знать.
– Ты убил ее, – с ненавистью прокричал Шэнь, глядя на отца, который недоуменно осматривался. – Ты убил ее!
Слева от них раздался жуткий, пронзительный рев вперемешку со сдавленными рыданиями, это Сюанцин, прижав к груди тело Чживэй, умолял ее не умирать, пытался поделиться с ней ци, шептал ей что-то на ухо. Последнее Шэня неприятно царапнуло.