Восхождение
Шрифт:
Странно это все. Нет, не то – откуда взялись эти сокровища. В революцию и не то бывало. Похоже, что грабанули революционные массы какую-то сокровищницу, вот и прилипли к рукам некоторые ценности. Как старушка их сумела сохранить, вот что странно. Не потратила – даже в войну, когда все голодали. Не потратила после войны, когда уже все наладилось, но денег не особо хватало – все-таки поэтессы не очень-то богатые особы литературного мира. В музей не отдала. Просто закопала в гречку, и… что она с ними делала? Вынимала, разглядывала? Может, примеряла? Или просто любовалась красотой драгоценных изделий? Теперь уже не узнаешь. Лежит она в могиле, тихая и спокойная, а ты теперь думай – нафига такое сокровище, и что с ним со всем мне сейчас
К месту, или нет – вспомнился драгоценный камень, который граф Монте-Кристо подарил подлецу-трактирщику. Тот спятил, убил ювелира по наущению своей подлой женушки, и нормально пошел на каторгу, как и полагается подлецам и предателям.
Я не подлец, и не предатель, но… лучше бы не находил этого сокровища. Потому что не знаю, что с ним делать, и как теперь жить. Будет висеть надо мной это сокровище как какое-то проклятие, буду беспокоиться, что его украдут, буду думать, как сбыть эти проклятые побрякушки, и… все такое прочее. А оно мне надо?
В музей отдать? Ага, щас прям! Чтобы бросили в запасники, а потом втихую уперли? Знаю, как делаются такие дела! Я лучше в реку выкину, чем отдам на растерзание музейным стервятникам. Насмотрелся в свое время, как растаскивали музейные фонды – особенно в девяностые годы. Краеведческий музей едва ли не наполовину растащили, посмотреть не на что. Позорище!
Аккуратно упаковал сокровища, сложил примерно так, как они и лежали. Обмотал шнуром, чтобы крышка не открылась, затянул. Хорошо, что крупы и муку не раздал соседям! А ведь хотел! Хорошо, что вспомнил про горячечный шепот старушки: «Там в ящике серванта, на кухне, в крупе… коробка! Все тебе! Делай с ней все, что хочешь! Я долго хранила, сама не решилась! А ты сможешь! Пусть тебе впрок будет!»
Я и помыслить не мог, что здесь лежит ТАКОЕ. Даже близко помыслить не мог!
Ушел в комнату, лег на диван, закинул руки за голову и замер, раздумывая над ситуацией. Как там сказано у Ильфа и Петрова? «В сторожке плавал бриллиантовый дым». Вот и у меня перед глазами – ордена, золото, бриллианты, серебро, платина… тяжкое испытание для нищеброда. Ну да, я нищеброд – а кто же еще? Это сейчас немного разбогател на своих книжках, деньги завелись. А раньше? От зарплаты до зарплаты! Никаких тебе дорогих машин, никаких Багамов и Корфу! Скромный домик, скромная, хотя и добротная еда, скромные одежда и обувь. В общем – как все. Как весь народ. И вдруг… Вот так, наверное сходят с ума нувориши, обезумев от павших на них шальных денег. Начинают гулять, выпивать, и в конце концов прогаживают все, что у них есть, плюс обретают долги. Если только за ум не берутся…
Я пару раз глубоко вздохнул, насыщая кровь кислородом, и решил, что буду справляться с проблемами по мере их поступления. И внезапно упавшее на меня сокровище не такая уж и большая проблема. И кстати – не такие уж и гигантские деньги. Вот если бы это было миллионов сто долларов – тогда, да! А так… миллионов на десять? Пятнадцать? Копейки! Хе хе хе… наглец, ага! Копейки ему пятнадцать лямов «зеленых»!
Развеселившись, слез с дивана и начал одеваться. Скоро рабочие придут, так не в трусах же их встречать. Достал из чемодана свежие штаны, рубашку (слегка помятая, но сойдет), носки, и скоро был уже готов к встрече бригады. Несвежую одежду сложил в мешок – потом постираю. Вечером, когда уйдут работяги. Кстати, вот еще вопрос – где мне обитать, пока тут идет ремонт? Работать в строительном бедламе совершенно невозможно. Если только на кухню переселиться? Дверь закрыть, и пусть себе бесчинствуют в комнате? Заодно и сокровища под присмотром. Но пока надо сходить в издательство, уладить дела.
Бригада появилась ровно в двенадцать часов дня. Четверо мужчин и две женщины – не считая бригадирши. Все трезвые, ни от кого не пахнет алкоголем, в руках объемистые сумки – вероятно инструменты и спецодежда.
– А вот и мы! – радостно известила меня нарядная как для гулянья бригадирша, выступая перед своим боевым отрядом – мы готовы приступить!
Я заверил, что очень счастлив этому обстоятельству, известил, что купил плитку и все необходимое – что хотел выбрать сам – и процесс пошел. Через пятнадцать минут вся бригада была одета в рабочие комбинезоны, через полчаса – в ванной стучали молотки, сбивая старую плитку и штукатурку, а в комнате скрипели по полу ножки старого дивана, постанывавшего от предчувствия своей скорой гибели.
Ненавижу ремонт! И без него нельзя, и выносить его просто невозможно! Самое лучшее – это на время ремонта куда-нибудь свалить, приехав только тогда, когда все уже завершено. Может снять на это время квартиру? Только вот как быть с драгоценной коробкой? Вдруг рабочие из любопытства начнут лазить по ящикам? Ну мало ли как оно бывает… ну просто любопытно стало, да и все тут! Хотя ведь можно драгоценности и с собой забрать…
Эх, вот не было печали, а?! И зачем они мне?! Я и без них хорошо жил! Денег хватает, перспектива отличная – на кой черт мне еще и это бремя?! Разбазарить, пустить по ветру оставленные мне сокровища было бы просто неуважительно по отношению к покойнице, завещавшей коробку. Но и целыми днями думать – как бы уберечь ее от воров, как бы не потерять, как бы кто не узнал о сокровище – это безумие какое-то! И в музей я их точно не отдам. Во-первых, это не такие уж и музейные раритеты. Они ценны для коллекционеров, а вот для музеев – копейки, да и только. Не интересны они им. Опять же – а где гарантия, что те же музейные работники и просто сильные мира сего не тиснут эти сокровища из запасников, в которых те вскорости окажутся? Только вспомнить громкую историю о том, как из Эрмитажа выносили всевозможные раритеты и вынесли десятки, а то и сотни предметов, пока их не схватили за руку. Не хочу никому отдавать неожиданно павшее в руки сокровище, и плевать, если меня назовут стяжателем и жадиной. Плевать! Впрочем, я уже повторяюсь… никак не могу выбросить из головы мысли об этих сокровищах.
Одевшись, я вышел из квартиры, предупредив бригадиршу, что буду дома скорее всего ближе к вечеру, на что она так же радостно ответила что они будут работать допоздна, так что я могу не беспокоиться и приходить к десяти часам, не раньше. Ведь им нужно уложиться в сроки, а значит – работать будут не по восемь часов.
Убедившись, что ближайшие десять дней писанина моя накрывается медным тазом – по понятным причинам, я пошел по ступеням вниз, решив спуститься по лестнице, а не с помощью лифта. Нет, не потому, что он был жутким чудовищем, страшно лязгающим металлической дверью (древний раритет, черт подери!). Просто надо больше двигаться, поддерживать физическую форму. Как показывает практика – и в этом якобы тихом и спокойном мире не все так ладно как выглядит снаружи.
Я ничуть не переживал насчет вчерашнего убийства милиционеров. Мне их было абсолютно не жаль. Наоборот – я был даже рад, что они нарвались на меня, а не на какого-то неспособного дать отпор человека. Представляю, сколько несчастных они обобрали, унизили, оскорбили, а то даже и убили. Я как-то сразу поверил этим тварям, когда они сказали о людях, пропавших в тоннелях московского метро. Запросто могло быть. Тоннели метро сообщаются с подземельями под Москвой, а там может быть все, что угодно. Диггеры не все врут о подземельях Москвы…
Когда спустился до второго этажа, дверь квартиры что справа открылась, из нее вышел пожилой мужчина лет под семьдесят, ведущий на поводке здоровенную собачару, похожую на болонку-переростка не менее метра в холке. Я даже слегка обалдел, глядя на такое чудо, а потом в голове всплыло: «южно-русская овчарка». Хорошо иметь свой интернет! В мозгу. И вай-фай искать не надо!
Шерсть собачьей челки полностью закрывала глаза, и я неожиданно для себя самого спросил:
– Как она видит-то? Глаза-то прикрыты!