Восхождение
Шрифт:
Напарники согласно покивали.
— Мелочь, что ты от духа-то получила? — полюбопытствовал Рэй.
— Бестелесность… Пассивка, с шансом в пять процентов физический урон по мне не пройдет. Не улучшается.
Убийца присвистнул.
— Еще б оно улучшалось, и так конфетка, а не умение. Попробуем расколоть Менестреля сегодня, или отдохнем и оставим его на завтра?
Женская часть команды выступила за «сегодня, но после перекуса». На том и порешили.
Менестрелю в подарок купили арфу… Хотя Хэйт настаивала на баяне, увы, не
— Украли! Подлые завистники, бездари, хамы! — Тальвин метался по комнатушке постоялого двора, обшарпанной и неприбранной. — Я им пел! Я играл им на моей лютне, а стоило мне отвлечься, как они стащили ее, мою прекрасную, мою волшебную лютню!
В презентованную арфу непись вцепился, как клещ, но стенаний своих не унял:
— Средненький инструмент, сойдет, как временный, но вы обязаны найти и вернуть мне мою лютню! Она — моя Музыка… Действуйте!
Напарники спустились на первый этаж постоялого двора, заказали себе по кружке кваса.
— Экспрессии и лирики нам скормили столько, что нужно это чем-то запить, — пожаловалась Хэйт.
— Что, господин музыкант снова жалуется, что у него украли его любимую лютню? — криво усмехнулся бармен.
— Снова? — переспросила Хэйт. — Вот это номер… Да, верно. Именно это он нам и сказал. А на самом деле все было иначе?
— Да пропил он ее, — хохотнул НПЦ. — Оставил в залог. Он так, почитай, каждый второй вечер делает… Потом посылает ко мне пришлых, те за него выкупают лютню, относят ему. Он за это их песенкам каким-то учит, стишки свои читает. Тем и живет.
— И сколько стоит выкуп? — перешел к делу Рэй.
— Так сегодня выкупили уже, — пожал плечами бармен. — Только не пришлые, как обычно, а кузнец наш. В щепы ее расколоть обещал и в печь закинуть.
— А чего это он? — встряла гномка. — Чем не угодил кузнецу Менестрель?
Бармен высунулся из-за стойки, осмотрел помещение на предмет «лишних глаз и ушей», только потом ответил.
— На дочку кузнеца начал заглядываться наш певун. Куплетики слагать в ее честь… Кузнец и осерчал.
Рэй отсыпал горсть медяков в понятливо протянутую ладонь непися, поблагодарил. Уточнил, в какой стороне искать кузницу.
— Чую, на этот раз впряглись мы в бегалку, — высказалась Хэйт, поморщилась. — А я их малость недолюбливаю.
— «Пойди туда, не знаю куда» и меня раздражают, — согласился убивец. — Кроме случаев, когда есть детальный гайд, и награда перевешивает потерю времени.
Гнома же молча вышагивала по дорожке, любуясь пейзажем и не встревая в малосодержательную беседу.
Кузнец был зол. Очень зол. До такой степени зол, что вопли его слышны были за пару дворов. По счастью, негодование его извергалось не на нежданных визитеров, а на дочь, вступившуюся за «никчемного музыкантишку» и его драгоценную лютню. К апогею праведной ярости кузнеца компаньоны как раз подоспели: непись переломил злосчастный инструмент об колено, отшвырнул обломки. Дочка его с рыданиями ринулась к растерзанному струнному, вцепилась в отломанный гриф.
— В свою комнату! — взревел кузнец. — И брось эту дрянь! Из дома — ни ногой!
Напарники предусмотрительно полюбовались на зрелище с улицы, подходить к взбешенному НПЦ желающих не нашлось.
— Если я хоть что-то понимаю в жанре, — задумчиво произнес Рэй. — Девчонка из дома сбежит, помчится к возлюбленному, а чтобы не поймали — попрется через лес. Там с ней что-нибудь случится, и нам дадут задание вызволить дуреху. В конце Менестрель с кузнецом помирятся, и все трое будут жить долго и счастливо.
— Бла-бла-бла, — позевывая, ответила Хэйт, не любила она мелодрамы. — Может, ускорим процесс?
— Сами похитим дочурку? — предположила Маська.
— Именно! — воскликнула адептка.
Мася с сомнением глянула на приятельницу.
— Ушастая, ты на солнышке не перегрелась? Голова не кружится, пятки не чешутся? — видя, что на все вопросы Хэйт отрицательно качает головой, гнома рассвирепела. — Спрошу иначе: тебе магия все мозги выплавила?! Губить квест своими руками мы не станем!
— Не кричи, малая, на нас кузнец косится, — вклинился Рэй. И ведь как накаркал…
Кузнец решительно двинулся в их сторону. Поднял по пути корпус сломанной лютни (гриф уволокла его дочурка, прижимая к груди), передал Рэю. Наказал отнести «тому засранцу-певуну» и передать, чтоб не смел дышать даже в сторону Малики. Напарнички покивали, ретировались со всей поспешностью.
Покуда относили они лютню (то, что от нее осталось), выслушивали упреки Менестреля, расцвеченные метафорами и аллегориями (сводилась речь к тому, что все пропало, а они (пришлые) — бестолочи), Малика, кузнецова дочь, сгинула, точь-в-точь, как предсказывал Рэй. Известил их об этом подоспевший кузнец, параллельно рассказу сжимая в натруженных лапищах хрупкую шею Менестреля…
Выждав немного, дабы Менестрель всецело проникся серьезностью ситуации, убийца предложил свои и девушек услуги в поисках и высвобождении пропавшей.
— Ладно, — разрешил кузнец. — Ищите. А мы пока тут… погутарим. По-семейному.
Спохватились, что никто из троицы не в курсе, как и откуда начинать поиски, уже на полпути от постоялого двора.
— Теоретики фиговы, — беззлобно ругнула друзей гнома. — За мной!
Маськина «суть вещей» лучше всякой гончей довела компанию до лесной полянки и лаза в «звериное логово» под роскошным дубом (парочку вервольфов, лаз охранявших, пришибли, не поморщившись).
Сразу возле спуска их встретил живописный… труп. Мужской, лежащий лицом вниз. Его обошли по дуге, старательно отводя глаза: лута в нем быть не могло, валялся он явно антуража ради. Дерн под ногами быстро сменился каменными ступенями, старыми, отшлифованными временем и стопами ходивших по ним…