Восхождение
Шрифт:
Незаметно для себя Сареф повторял маршрут, по которому шёл два дня назад. И вот он шёл мимо очередного двора, в котором, как и во всех остальных, стояла тишина. Конечно, это было не особо удивительно, после очередного этапа Состязаний наверняка все желали отдохнуть. Но… Сарефу казалось, что в этом дворе всегда стояла тишина. А потом он поднял голову…
И остолбенел. Ибо увидел знамя, на котором красовалась рука со скрещёнными указательным и средним пальцами. Здесь размещались члены клана Зинтерра.
Сареф принялся потихоньку отступать назад. В его планы сейчас совсем не входило встречаться с членами этого клана. Ибо слишком свежо было воспоминание о том, с какой лёгкостью прочитал его тогдашний… гость, всего лишь взявший его за руку и опаливший кожу горячим касанием. Причём Сарефу упорно казалось, что жар этот был не способностью Системы, даже пассивной, а просто таковой… по рождению. Нет, как и два дня назад, Сареф придерживался мнения, что вступать в какой-либо контакт как с членами Айона, так и членами Зинтерры неразумно.
Но не успел Сареф отойти достаточно далеко, как дверь во двор перед ним открылась сама собой. Мальчик сглотнул. Это уже было прямым приглашением войти, и если развернуться и уйти сейчас — то это может вылиться в скандал с главой Адейро, а того и больше — в проблемы с дальнейшим участием Озмунда в клане. Однако в этот момент со двора раздался голос:
— Ты можешь уйти, если тебе не хочется заходить, мальчик. Не бойся, ничего не будет.
Голос был очень приятный, чуть с придыханием, сладострастный. Сареф помимо своей воли ощутил желание посмотреть на его владелицу. Да и, может быть, драконы и демоны выше этих политических скандалов и не бегают гадить по мелочам каждому, кто с ними не так поздоровался или не так посмотрел? Да и потом… ну, даже знают они, что он помогает Озмунду. И что с того? Дядя Адейро сам сказал, что это законно, просто на эту тему лучше лишний раз помалкивать.
Войдя, Сареф почувствовал, как температура повысилась на несколько градусов. Сначала он подумал, что ему показалось, но нет, во дворе было ощутимо теплее, чем на улице. Хотя сейчас было лето, и в общем и целом везде и без того было достаточно тепло. Но почти сразу эти мысли вылетели из головы мальчика. Ибо он увидел владельца, вернее, владелицу этого голоса.
Она лежала спиной к нему на какой-то деревянной лежанке, немного изгибавшейся в области головы. Сейчас Сареф видел только закинутые одна на другую ножки и руку, свисающую с лежанки. Цвет кожи был чуть синеватый, матовый… и, как ни странно, это завораживало ещё больше.
И в этот самый момент Сареф по-настоящему ощутил, что он уже не просто мальчик, но молодой человек, которому скоро предстоит стать мужчиной. Это было очень странное чувство, которое Сареф испытывал впервые. У него вообще были очень сложные отношения с женщинами. Джайну он откровенно терпеть не мог, и любая женщина, хотя бы отдалённо похожая на кузину, вызывала у него приступы тошноты. Аола тем более не шла в счёт. Яника… да Сарефу и в голову не пришло бы испытывать к ней ТАКОЕ. Что-то отдалённое Сареф испытывал к Тани, когда та пыталась очаровать его при первой встрече. Здесь же… Сареф со смущением понял, что испытывает какое-то непонятное чувство в паху… словно там зарождался маленький вулкан. Однако в этот момент…
Сарефа словно отрезвило. Он снова смог спокойно дышать и взял себя в руки. Перед глазами промелькнула уже знакомая краснота. Подцепив взглядом Системное окно, Сареф прочитал:
– Брошенный. Очарование пятого уровня отклонено!
Ну, ничего себе. У него получилось отклонить такое сильное очарование! И Сареф только сейчас понял, насколько сильно это отличалось от того, что пыталась сделать Тани. Вот уж где сразу видна рука мастера.
— Ну надо же, какой талантливый, собранный и целеустремлённый молодой человек, — раздался тот же снисходительный женский голос, в котором, однако, Сареф уловил нотку уважения, — уж и очаровать его уже не получается, такой прям весь из себя…
— Добрый день. Меня зовут Сареф, — вежливо представился тот, — а как я могу обращаться к вам?
— Как официально, — снова мурлыкнула женщина, — меня зовут Ламия, мальчик. Супруга главы клана Зинтерра. Все члены моего клана сейчас отдыхают, а я вот принимаю вечерние солнечные ванны. Для кожи полезно.
Сареф замялся. Он решительно не знал, о чём ему говорить с женой клана Зинтерра, и на какие темы вообще безопасно говорить. И Ламия совершенно не собиралась ему подсказывать, полностью отдавая инициативу и, казалось, продолжая снисходительно про себя улыбаться. И вместе с тем Сарефу казалось, что он упускает редкий шанс. И потому он всё же рискнул задать вопрос, который подсознательно интересовал его уже очень давно:
— Скажите… а ваш клан правда многое знает про Систему и как она устроена?
— Совершенно верно. Знает, и очень многое, — улыбнулась Ламия, — когда тебе исполнится двадцать, можешь даже приехать к нам в гости и убедиться в этом лично.
— Вы приглашаете? — недоверчиво уточнил Сареф.
— Приглашение ты уже получил от Арнарда, того, кто посещал тебя недавно в клане Джеминид, — снова с улыбкой сказала Ламия, — или тебе требуется ещё одно?
— И Арнард уже всем об этом рассказал? Он что, посещает разные кланы и приглашает туда в гости тех, кто ему приглянется, а потом всей Зинтерре об этом рассказывает?
— У, какой волчонок, — умилилась Ламия, — уже и зубки может показать. Нет, мы в принципе очень мало кого приглашаем навестить свой клан. Потому что, как правило, в этом нет толку. Среди прочих кланов у нас неважная репутация.
— А… почему так получается, что другие кланы вас не очень любят? — осторожно спросил Сареф. Конечно, Исмарк и Адейро уже говорили ему об этом, но хотелось бы услышать мнение противоположной стороны, раз уж выпала такая возможность.
— Ну, так уж исторически сложилось, что мы знаем о Системе несколько больше, чем остальные. И… не всегда остальные кланы пытались получить доступ к этим знаниям честным путём. Вот представь, что пятеро твоих соседей объединились в анклав и объявили тебе экономическую войну. В результате чего цены на все товары для земель нашего клана выросли бы раз в пять. Тебе бы это понравилось?
— А разве Система допустила бы такую несправедливость? — спросил Сареф.
— Вопрос достаточно хороший, — Ламия в своей лежанке даже чуть махнула изящной ручкой, выражая своё одобрение, — беда в том, что по правилам торговли всякий торговец имеет право предложить товар по той цене, по которой он посчитает нужным. И уже право покупателя брать этот товар по предложенной цене или нет.
— Но это… странно, — растерялся Сареф, — если будет всего один торговец, у которого есть нужный товар, то он может потребовать за него хоть все деньги мира!