Восхождение
Шрифт:
Аналитик замолчал, Буш задумался и спустя некоторое время задал чрезвычайно важный в эту минуту для него вопрос:
— Что вы по этому поводу думаете?
— Похоже, что человечество проиграло войну с неизвестным вирусом. Слишком мало ресурсов выделялось на борьбу с ним, и государства не смогли договориться об общей политике в области всемирного здравоохранения. Каждый тянул одеяло на себя, решая проблемы за счет других. И еще могу добавить, господин директор, тот мир Америки он ужасен. Её на корню губит сейфтизм.
— Это еще что такое? — встрепенулся, непривычно молчаливый сегодня,
— Если коротко, концепция сейфтизма предполагает, что человек или группа людей должны быть в полной безопасности, причем не только физической, но и моральной. И если кто-то или что-то нарушает эту безопасность — то этот кто-то или что-то должен быть удален из социума или изменить свое поведение. Ну и понятно, что он обязан раз десять извиниться. Это идеологическое течение привело к появлению в обществе так называемых "профессиональных оскорбляющихся" и обвальной тоталитаризации сознания.
То есть если кто-то сказал нечто неугодное «оскорбляющимся», то тут-же на него начинается травля. Травля массовая, не прекращающаяся и не предполагающая, что у человека должно быть право ответить на обвинения и защитить свою точку зрения. Позиция сейфетистов состоит в том, что человек виновен уже тем, что кто-то оскорбился, и он обязан повиниться и загладить вред, но даже тогда он не будет прощен. Сейфтизм предполагает наличие вины, которую ничем и никак нельзя искупить, и подрывает любую дискуссию в обществе как таковую. Вообще любую. Ну вот возьму для примера одно из требований сафетистов к науке — признать задницу, простите, половым органом.
Голдуотер с ужасом воззрился на докладчика. В его голове никак не укладывалось, что такое может происходить в Америке. Его чёрт побери Америке! Кто-то за столом саркастично заметил:
— Это-же самый настоящий сталинизм. Мы столько вложили средств на борьбу с ним.
— Как это могло появиться у нас?
— Черт меня дери, я не хочу такую Америку!
— Есть еще информация о подобных течениях?
— Вы правы, нам всем следует хорошенько подумать, куда и зачем мы идем, — грубо прервал всех Буш. — У меня сложилось такое впечатление, что мир после краха СССР пошел куда-то не туда. И это мы проиграли ту войну с самими собой.
— Ты это о чем, Джордж? — Голдуотер мог себе позволить называть Директора по имени и сейчас смотрел на того исподлобья.
— Барри, а ты не задумывался почему эти люди сыплются из будущего именно в Россию? Не ту страну, что мы называем Россией, а в её часть, населенную именно русскими. Ведь этот народ составляет костяк государства Советов.
— Не знаю, Джордж. Провидение?
— Можно, господин Директор, — поднял руку аналитик в английском костюме. В нем явно угадывался выпускник «Лиги плюща». В последнее время таких ребят все чаще старались подбирать для аналитической и технической работы в Агентстве.
— Говорите, Уоллес.
— В России в двадцатые годы появилось необычное научное учение о так называемой Ноосфере, — аналитик выговорил это слово по-русски, затем пояснил. — Его в числе прочих обосновал русский ученый Вернадский. Основной аспект понятия ноосферы — это синхроническое единство обитаемого мира, связанное с тем, что в последние десятилетия человечество все больше начало выступать как некий единый организм, обладающий коллективным разумом. По мнению сторонников Ноосферы мысль являет себя как некая действующая природная сила. То есть это не только продукт эволюции, она и есть сама эволюция, продолженная в иной форме.
— Вы что, предполагаете, что сила некоего Вселенского разума решили переиграть историю? Чем тогда она отличается от Господа Бога?
— Барри, успокойся, этот молодой человек отчасти прав, — Буш внезапно понял, что мозаика в его голове, наконец сложилась. — В том мире случилось нечто непоправимое, и мы не смогли договориться между собой. Америка в силу разных, скорее всего внутренних причин ослабла, настроила против себя Россию. Мир оказался расколот на множество кусочков. Воцарился всеобщий эгоизм и противное христианской природе самолюбование. Неужели вы не поняли, что все это, — директор Агентства кивнул на лежащие перед ним папки, — подбросили нам Советы. Это тщательно разработанная ими операция. Эти двое перебежчиков не знают ничего необычного, хоть и принесли нам в клюве достаточно информации. Думаю, что и фильм подброшен нам специально и тот факт, что человечество погибло от вируса, донесен до нас неслучайно.
В воцарившемся в кабинете молчании раздался грозный рык сенатора:
— Что ты хочешь этим сказать, Джордж? Нам стоит преклонить колени перед проклятыми комми?
— Нет, они сами предлагают сотрудничество. Барри, это прямой сигнал нам перед визитом их нового Генерального секретаря. Они понимают, что попытка уничтожения друг друга чревата гибелью всего человечества. Подумай сам, был ли шанс спасти человечество, если бы мы к тому времени оставались единственными сверхдержавами.
Человек в форме ВВС снова поднял руку.
— Извините, сэр, я не ученый, мое дело спецоперации и война. Но одно я могу сказать точно, — русские — крепкий и серьезный противник. Они всегда были достойны нашего уважения. Если нам пришлось стать хотя бы на время союзниками, то лучшего и желать не пришлось. Вместе мы можем сделать очень многое, в том числе и спасти мир. Это, сэр, не самая плохая судьба для страны.
Джордж Герберт Уокер Буша некоторое время смотрел на военного. Ведь он и сам в период Второй мировой был летчиком. Затем Директор положил одну папку на другую и уверенным голосом заявил:
— Вот и ответ! Ответ тех, кто послал сюда людей из будущего. Человечеству дан еще один шанс. Шанс стать лучше…и выжить, черт возьми! Что наши споры, если на кону судьба человека как вида.
Сенатор пристально посмотрел на директора ЦРУ, но смолчал. Ему нечего было сказать. При всем присущем ему антикоммунизме он был умным человеком и любил свою страну. Ему внезапно пришла в голову мысль, что, пожалуй, контролируемое соперничество с комми далеко не самая плохая судьба для Америки. Во всяком случае такое «спортивное» соревнования здорово дисциплинирует. У каждого великого народа должен быть не менее великий соперник.