Восхождение
Шрифт:
После застольных дебатов мы обходим аккуратную стройплощадку с трезвыми и рабочими, знающими свое дело. Василий Иванович, видимо, любит Юру и уважает его порядочность, но всю дорогу посмеивается, называя то «брюзгой», то «интеллигентом». На прощанье я получаю от Юры приглашение звонить и заходить при случае и без случая. Василий Иванович ревниво сопит. Да я еще подливаю масла в огонь, нахваливая Юру. Знать бы, что зреет в голове моего шефа, сомкнул бы уста свои.
А вот и мой объект: за гнилым забором в оплывшей яме зияют криво разбросанные фундаментные блоки. У въезда стоят две облупившиеся бытовки. У меня резко портится настроение. Также портится погода: солнце скрывается за серые тучи,
3/4 Знакомься, Димитрий, этот чудик 3/4 твоя правая рука и бригадир Петька, 3/4 сквозь недовольное сопение произносит шеф.
Мы с Петром пожимаем руки и обмениваемся испытующими взглядами. Разумеется, вслед за ритуалом знакомства следует приказ начальника встретить гостей «как положено». Бригадир подзывает худющего малорослого рабочего Костю и сует ему измятые денежные знаки. Тот, радостный, убегает.
Чтобы чем-то заняться до застолья, совершаем обзорную экскурсию по объекту. Все здесь в упадке и разрухе. Насколько я понимаю, нам с Петром предстоит завершить монтаж фундаментных блоков, начатый давным-давно и не совсем удачно. А для начала придется готовить площадку под гусеничный кран.
Иду по колено в грязи, огибаю торчащую арматуру, обхожу свалки мусора, отовсюду слышу бранную речь, надо мной 3/4 серое тягостное небо, порывами задувает пронизывающий ветер. Но сквозь всю эту неурядицу поддерживает меня 3/4 видение из мира неведомого…
…Село на берегу раздольной Волги. В тихой воде отражаются белая свеча церкви, крепкие избы с веселыми наличниками. Поля здесь покрыты сочной зеленью. Цветы там и тут полыхают яркими огоньками. Садовые ветви отяжелели от налитых соком плодов. Под каждым деревом, кустиком да лопушком лес таит багряно-золотые ягодные и грибные дары свои, благоухающие то хвойной смолой, то листвяной прелостью, то парными манящими соками плодоношения. Вольно пасутся здесь гладкие резвые лошадки. Стада коров бредут по изумрудным сытным пастбищам на водопой к тихому затону, где загорелые мальчишки с облупленными носами и яркими конопушками на круглых физиономиях удят рыбу, внимательно глядя на ровное зеркало воды с торчащими из нее поплавками. Иногда они отрываются от безмятежной воды и поднимают глаза к бездонному небу, в котором зависли пышные перья облаков, носятся стрижи и застыл в сторожевом парении коршун…
В моей новой бытовке имеется стол с телефоном. Участковый звонит заказчику и предлагает разделить трапезу. Гонец и заказчик входят в прорабскую одновременно. Я знакомлюсь с Александром Никитовичем, который обещает помощь в пределах полномочий заместителя директора завода.
Выясняется, что завод не слишком –то богатый, но все-таки на что-то способен, раз имеет собственное жилищное строительство. Заказчик обещает закрепить за мной «Камаз» с шофером Васей и вообще помогать техникой, рабочей силой и снабжением. Василий Иванович кивает головой и напоследок заявляет, что если помощь заказчика будет вялой, он сразу вспомнит, что объект внеплановый и людей снимет. Заказчик уныло глотает угрозу, за что ему подливают успокоительного. Потом втроем изучаем чертежи, потом снова посылается гонец. Обсуждаем вопросы с бригадиром.
Потом идем к заказчику домой. Живет он в бараке, что рядом с объектом. Там снова садимся за стол, уничтожая запасы домашних котлет и помидоров. Так бы мы, наверное, и гуляли до глубокой ночи, если б не появилась на кухне плечистая женщина с круглым бесстрастным лицом.
Саша, покачиваясь, встает и представляет супругу Надежду, которую вывез с берегов могучего Енисея. Супруга заказчика ведет себя нетипично: она молча ставит перед нашими бурыми официальными лицами по тарелке густых щей, которые мы хлебаем с неожиданным аппетитом. После выходим подышать на улицу.
Здесь с неподдельным интересом наблюдаем аварию: наш панелевоз не вписался в поворот и задним колесом въехал в сточную канаву. С завода Петро пригнал автокран. Но поднять задний мост панелевоза мешают провода. Василий Иванович с Сашей отстраненно наблюдают крушение и обсуждают важный вопрос: сколько участковый способен выпить.
Водитель панелевоза кричит на Петра. Громко и нецензурно. Тот пальцем показывает то на Василия Ивановича, то на меня. Водитель вприпрыжку подбегает к нам и орет, что у него график, что у нас пути подъездные неправильные, что у него катастрофа, а мы не чешемся.
3/4 Никитич, ему лицо набить или стакан налить? Как ты думаешь? 3/4 задает вопрос участковый.
3/4 Гуманней, конечно, налить… Впрочем, если он также нахально будет мешать нашей культурной беседе… То я за тебя, Вась, не ручаюсь!
Крановщик, рыча, совершает еще одну отчаянную попытку поднять задний мост. При этом стрела крана касается проводов. Вспыхивают и летят в разные стороны обильные искры. Собравшиеся мальчишки приходят в восторг. Нижний провод рвется и двумя обрывками уныло «клюет» в канаву. Но задний мост все же поднят. Водитель прыгает на сидение и рывком бросает машину вперед. Тросик, держащий панель, лопается, и панель падает в канаву. Это повергает публику в еще больший восторг. Зато панелевоз свободен и уезжает на разгрузку. У меня перед глазами все плывет, как в тумане. Кажется, толкни меня - и я следом за панелью улечу в канаву. Василий Иванович подзывает Петра и грозно командует:
3/4 Оградить, вызвать аварийку, панель складировать в проектном месте. Затем с размахом обмыть, но в вытрезвитель не попадать. Деньги на всю эту операцию получить у заказчика. Исполняй.
Александр Никитович со вздохом достает деньги и протягивает Петру, который не веря своему счастью, прижимает их к сердцу и стремительно исчезает.
Затем, как сквозь вату, прослушиваю заверения в уважении и взаимопомощи. Это в свою очередь требует закрепления новым «впрыскиванием». Александр Никитович тащит нас в свою черную «Волгу», в бардачке которой «случайно завалялась» бутылка. Я пытаюсь отказаться, но мой начальник вливает в меня содержимое стакана насильно. Жидкий яд сообщает мне всплеск активности. Я ору во всю глотку: «Юра! Где ты? Хочу к тебе!» Мои мучители рассуждают, что бы это значило, затем тащат меня под руки в рыжий самосвал, подсаживают на сидение и приказывают водителю отвезти меня домой. На прощанье слышу, что молодежь пошла не та. Не то, что старая гвардия!..
Всю дорогу канючу, что домой мне не надо, а надо увидеть участкового Юру. Это водителю быстро надоедает, и он привозит меня на чистенький объект. Юра, ничуть не удивляясь, подхватывает меня и помогает дойти до бытовки. Там он тащит меня к умывальнику, умело опорожняет желудок, помогает раздеться и заталкивает в душевую под струю холодной воды. После этих манипуляций ко мне возвращается способность мыслить и прямо сидеть. Только усталость и тяжесть в голове напоминают о прежнем состоянии.
И вот я пью крепкий чай с белым хлебом, намазанным толстым слоем сливочного масла, и благодарно смотрю на улыбающееся Юрино лицо. Он говорит, что пить с Васей наравне 3/4 опасно для жизни, потому как тот выпить может раз в пять больше смертельной дозы, которая для среднего европейца, как известно, составляет четыреста граммов чистого спирта или литр водки. А у «Васи завтрак, обед и ужин 3/4 все в один стакан». Сам Юра принципиально выпивает в день не больше трех рюмок водки, тщательно закусывая. И все уже знают, что требовать от него выпить больше 3/4 бесполезно.