Воскрешение из мертвых (илл. Л. Гольдберга) 1974г.
Шрифт:
— Эта речь профессора Глаголева была произнесена в Московской духовной академии еще в тысяча восемьсот девяносто девятом году, а что сделано нами за это время? — спрашивает Травицкий с едва сдерживаемым раздражением. — Да, мы искали возможности примирения науки с религиозными представлениями. Даже находили, как нам казалось, достаточно убедительные аргументы их непротиворечивости. Но ведь это были лишь слова, чисто логические операции, которые материалисты относят к софистике. А у них имелись факты, неоспоримые данные экспериментов. И они правы, говоря, что всякий раз, когда наука делает шаг
— А вы хотите, чтобы всевышний явил нам чудо? — спрашивает ректор, злясь на себя, что не находит должных слов, чтобы поставить на место этого слишком дерзкого магистра. — И думаете, что атеисты уверуют после этого в бога?
— Ему бы следовало помочь нам доказать свое существование с помощью достаточно убедительных фактов, а еще лучше — экспериментов. Тогда уже никто не упрекнул бы нас в том, будто атеисты появляются потому, что наши доказательства существования бога ничего не стоят и хороши лишь для тех, кто и без того в него верует.
— Именно это мы и собираемся сделать с помощью Куравлева.
— А каким же образом? С помощью одних только никому не понятных математических формул?
— Их поймут ученые…
— А нам нужно, чтобы поняли это и простые люди, которые привыкли верить фактам. Потому-то и надо ставить физический эксперимент, не жалея средств.
— Однако со слов Куравлева я понял, что он не намерен ставить физических экспериментов, полагая, что и одних только математических расчетов будет вполне достаточно.
— Нет, этого будет явно недостаточно! — уже не сдерживая себя, восклицает Травицкий. — От него нужно требовать физического эксперимента! Раз он способен доказать что-то теоретически — должен, значит, подтвердить это и экспериментом. Ему нужно прямо сказать, что за средствами дело не станет. И если вы меня уполномочите, я сообщу ему об этом.
— Нет, — твердо стоит на своем ректор, — мы ограничимся пока только математическими его расчетами. Такова воля главы епархии.
А если бы была на то его личная воля, он бы вообще отказался от любого эксперимента. Но раз пожелал того епархиальный архиерей, он не вправе ему перечить. Да и риск в данном случае невелик. Пусть себе выводит свои формулы этот Куравлев. Если они и не укрепят веру, то и не пошатнут ее. А общение с ним надо бы поручить не Травицкому, а Десницыну. Он и уравновешенней, и в науке более его смыслит.
8
Пробыв у родителей около недели, Настя снова уезжает в Москву на консультацию. Дионисий Десницын снабжает ее к тому времени еще кое-какими расчетами Куравлева.
Дверь ей открывает сам профессор Кречетов. У него на перевязи левая рука, но выглядит он вполне здоровым.
— Что смотрите на меня такими удивленными глазами? — шутливо спрашивает он. — Ходят, наверно, слухи, что я отдаю концы?
— Ну что вы, Леонид Александрович! — восклицает Настя. — Кто станет распускать такие слухи? Но то, что вы нездоровы, — ни для кого не секрет.
— Ну, а что все-таки говорят о моей болезни? — продолжает допытываться Кречетов. — Не удивляются: такой здоровяк — и вдруг в постели?
— Не знаю, как другие, а я удивилась, — чистосердечно признается Настя. — Но мало ли что может приключиться
— Это наиболее вероятная версия, — смеется профессор. — Видите, рука действительно на перевязи.
— Ну, а на самом деле? Вы же спортсмен, как же так неудачно упали?
— Падают и спортсмены, тем более что я не такой уж молодой спортсмен, — посмеивается Кречетов.
— Вы так меня заинтриговали, Леонид Александрович… Но если не находите нужным…
— Да, лучше не будем больше касаться этой темы. Она мне не очень приятна. К тому же я почти здоров. Ну, а у вас как идут дела? Скоро ли можно будет познакомиться с вашей диссертацией?
— Теперь скоро, только страшно уж очень, — вздыхает Настя. — А я, знаете, еще к вам зачем? Расспросить хотела о том физике, на защиту докторской диссертации которого вы меня приглашали…
Кречетов заметно мрачнеет.
— Лучше бы вы не спрашивали меня о нем, — устало говорит он после довольно продолжительного молчания. — Но уж раз спросили, я отвечу. Помните, как я расстроился в тот день? Но не потому, что он меня оскорбил. Просто досадовал на самого себя. Думал, что, может, слишком требователен был к этому докторанту. Решил даже познакомиться с другими его работами и готов был сам перед ним извиниться, если бы обнаружил в них какие-нибудь новые, интересные мысли. Но обнаружилась необычайная противоречивость его высказываний по многим фундаментальным вопросам субатомной физики. И даже просто ошибочные, антиматериалистические положения. Он допускает, например, что в микромире существуют явления, происходящие вне времени и пространства.
— Допускает это не только он, но и кое-кто из довольно известных ученых на Западе, — осторожно замечает Настя.
— Да, американский физик Чу, например, и некоторые другие сторонники феноменологического направления в физике элементарных частиц. Что дает повод для подобных утверждений? Главным образом современные затруднения, связанные с пространственно-временным описанием внутренней структуры этих частиц.
— А как вам кажется, на этом не смогли бы спекулировать богословы?
— За это давно уже ухватились фидеисты всех мастей. Это теперь их главное направление в борьбе с материалистами. Помните их утверждения о «свободе воли» электрона? Или спекуляцию «соотношением неопределенности» Гейзенберга? Ну, а теперь сторонники физического идеализма и откровенные фидеисты стали утверждать, будто принцип причинности, обусловленности явлений не распространяется на область внутриатомных процессов.
— В нарушении принципа причинности в микромире богословы видят чуть ли не вмешательство всевышнего…
— Не чуть ли, а самым серьезным образом! — восклицает Кречетов. — Они утверждают даже, что существуют абсолютные, непреодолимые границы познания и что область веры начинается будто бы там, где кончается область знаний. — И, усмехаясь каким-то своим мыслям, профессор, как бы между прочим, добавляет: — Убеждение в существовании такой границы познания вдохновило одного свихнувшегося физика попытаться поставить эксперимент общения со всевышним.