Воскрешение из мертвых (Повести)
Шрифт:
— И Туз этому поверил?
— «Ну ладно, сказал, дорогие родичи. Выгораживаете вы ее или на самом деле все так, у меня нет сейчас времени разбираться, поимейте, однако, в виду: взболтнет если кто, что я у вас был, худо всем вам будет…» И сразу же ушел, ни с кем не попрощавшись.
— Ты видела его?
— Когда он вошел, то свет у нас еще горел. Мама его зажгла, как только услышала стук в окно. Мы ведь в собственном домике живем. Дедушка сам его срубил перед войной. Он у нас был настоящим человеком…
— Я все о деде твоем знаю, Олечка. Знаю даже, что он был награжден солдатским орденом Славы. Отец твой тоже ведь был знатным железнодорожником. Ну и что же ты увидела, когда мама зажгла свет?
— Его я увидела, но сразу же закрыла глаза, чтобы он не заметил, что я не сплю. А догадалась, что это он, потому что бабушка шепнула маме: «Лешка это, наверное…»
— И ты запомнила, как он выглядит?
— Его всякая бы запомнила — такое страшилище! А у меня память на лица очень хорошая.
— Вот и опиши его поподробнее.
— Ну, во-первых, он очень здоровый…
— Высокий? — уточняет Татьяна.
— Может быть, и не очень высокий, но сильно плечистый. Таких я только в цирке видела.
— А лицо, волосы?
— Какие там волосы — безволосый он! Бритый, наверное… Бабушка, правда, сказала маме, что он мог и оплешиветь на нервной почве. Настоящим психом будто бы стал. А морда у него вся как есть бородатая и вроде рыжая.
— Как ты узнала, что кличка его «Туз»?
— Это бабушке откуда-то известно. И о том, что беглый он, тоже. Наверное, от бабушкиной сестры, матери Алешки.
— Где его мать живет, знаешь?
— В соседнем районе. Рогачевским называется. Километров тридцать отсюда.
— Ну, спасибо тебе, Оля, большую услугу ты нам оказала. Но о встрече со мной ты никому…
— Да что я — маленькая, что ли! Сама понимаю. Если вам еще понадоблюсь, то я с удовольствием…
— Спасибо, Олечка.
…Выслушав просьбу Груниной, капитан Нилов вызывает к себе старшину Пивнева.
— Кого бы нам пригласить понятыми, Илья Ильич, для опознания Олей Кадушкиной фотографии Каюрова?
— Ну, во-первых, ее классную руководительницу Долгушину, — предлагает старшина. — Она человек вполне надежный во всех отношениях. И еще я бы порекомендовал библиотекаршу Зою Петушкову. Татьяна Петровна, кстати, с нею уже знакома.
— Не возражаете, Татьяна Петровна? — спрашивает Нилов Грунину.
— Не возражаю.
Некоторое время спустя, когда Оле Кадушкиной в присутствии понятых Татьяна показывает три фотографии, девочка не сразу решается, на какую же ей указать. Грунина хорошо понимает ее затруднение и терпеливо ждет. Оля не знает ведь, что для опознания полагается предъявлять фотографии сходных по внешности лиц. К тому же видела она Каюрова бритоголовым и бородатым, а тут он с пышной шевелюрой и безбород. Татьяна не очень даже уверена, что девочка его опознает.
А Оля, помедлив немного, решительно указывает на его фотографию.
— Вот он!
— И у тебя никаких сомнений, что это именно он? — спрашивает ее Татьяна.
— Никаких. У него глаза очень злые и нос, как у хищной птицы.
10
Уже поздно, пора бы ложиться спать, завтра ведь рано вставать, а Олег все читает и записывает в свой блокнот разные цифры и цитаты. Когда комсорг цеха поручил ему быть агитатором в инструментальном, он даже разозлился:
— Да что вы все на меня одного! Я и бригадир, и член штаба оперативного отряда, и в общественном конструкторском бюро…
— Ладно, не перечисляй, сам все многочисленные твои обязанности знаю, — остановил его комсорг. — Но ведь ты же самый грамотный комсомолец в инструментальном…
— С каких это пор стал я самым грамотным? А Гурген Друян, который на третьем курсе станкоинструментального? Да и Анатолий Ямщиков поэрудированнее меня…
— Ты еще Андрея Десницына забыл назвать, — усмехнулся комсорг. — Он ведь кандидат богословия.
— А ты не смейся над ним. Он достоин всяческого уважения, к тому же на втором курсе философского…
— Ты тоже на философском. Но дело даже не в этом Гурген горяч. Если ему зададут каверзный вопрос, он может послать сам знаешь куда.
— Когда надо, я тоже могу послать…
— Так когда надо, а он когда и не надо. Анатолий тоже вспыльчив и не считает нужным объяснить того, что, по его мнению, каждый сам должен знать. Поэтому лучшего агитатора, чем ты, пока не вижу. Попробуй проведи две-три беседы, трудно будет — поищем кого-нибудь другого.
И вот Олег Рудаков провел уже несколько бесед и не только не попросил замены, но и честно признался комсоргу:
— Оказывается, все это чертовски интересно! Не знаю, как для тех, кто меня слушает, а для меня лично все это очень интересно.
— Я же знал, что эта работа именно для тебя, — похлопал его по плечу комсорг. — Ты прирожденный агитатор. Если хочешь знать, я часто сам прихожу тебя послушать. И еще одна у тебя заслуга — умеешь ты как-то и других для своих политбесед привлечь. Ямщикова очень ловко втянул вчера в разговор. Я и не знал, что он такой знаток кибернетики. А Патер? Интереснейшие вещи рассказывал о последнем Ватиканском соборе и приспособлении католицизма к современному миру. И особенно большое тебе спасибо за то, что организовал в цехе беседы Груниной по правовым вопросам. Какая все-таки она красивая! Валя Куницына уверяет, будто все вы в нее повлюблялись.
— А что, нельзя разве?
— Не в рабочее время, однако, — рассмеялся комсорг. — И лучше бы все-таки в своих заводских девчат…
Вспоминая теперь этот разговор, Олег грустно улыбается. В какой-то мере Валя, может быть, и права… А где сейчас Грунина? Целую вечность, кажется, не виделся с нею. Уехала куда-то и не попрощалась даже. Потом, правда, сам начальник ее позвонил. Сообщил об отъезде Татьяны и поинтересовался, как ведет себя Грачев.
А ведет он себя вполне нормально. Вопросы даже задает на политбеседах. Спросил вот сегодня: правда ли, что в капиталистических странах происходит обуржуазивание пролетариата?