Воскрешение
Шрифт:
Спустя двадцать минут к дому подъехало такси.
АМАНДА, НИКОЛЬ, ТОММИ, РИЧАРД, ОУЭН
Скарборо
«Волшебное дитя, зачатое за миг, в то же мгновение поселится в чреве жены. Отец его неведом даже матери. Ежели дитя вырастет, мир падет — земля и небо прольются кровью драконьей...»
— Нет! — воскликнула Аманда и, захлопнув книгу Мерлина, отпрянула назад.
Девушку колотил озноб — как будто на нее опрокинули ведро ледяной воды или... осквернили
Предусмотрительно пробормотав защитное заклинание, Аманда вновь открыла манускрипт. Слова оказались на месте: дитя, чей отец неизвестен, «зачат за миг»; если ребенок вырастет, миру придет конец. Сердце болезненно сжалось.
«Нет, это не об Оуэне! Наш кроха ни при чем!»
Она принялась читать дальше: «Три же знака таковы: обретет дитя отметину за ухом шуим, и от пения его соберутся чудища, и убьет дитя тварь невинную. Коль явятся на ком все три знака, лучше взять такого младенца за ноги и размозжить его голову о кладку очага, ибо оставить его жить — значит погубить все живое».
Тут Аманда громко рассмеялась: никакой отметины за левым ухом племянника нет — впрочем, за правым тоже. Что же до остальных двух знаков...
А не сбудутся они!
Захлопнув фолиант, девушка положила его на тумбочку, вытерла руки о пижаму... Нет, пожалуй, лучше хорошенько их вымыть. Вооружившись фонариком, она вышла в коридор и, как обычно, задержалась у дверей Томми. Теперь, когда они помолвлены, можно было бы забраться к нему в кровать, успокоиться.
«Пока мы живем под одной крышей с папой — ни за что!» — решила Аманда и зашагала дальше по коридору к ванной, мимо двери, ведущей в комнаты Николь, Оуэна и Ричарда. Доносящееся оттуда тихое похрапывание вызвало у нее улыбку.
А следом раздалось... пение — мелодичное, высокое, хрипловатое...
Ни жива ни мертва, девушка застыла на месте, прислушалась: всего пять нот, повторяющихся снова и снова.
«Ла-ла-ла, ла-ла...»
Наверное, игрушка. Мать может записать свой голос, а запись будет прокручиваться назад, когда ребенок сожмет игрушку или потянет за нос.
Пять нот.
«Ла-ла-ла, ла-ла...»
Оуэн?!
Аманда оцепенела. Мальчик слишком мал, он еще не умеет петь! Должно быть, почудилось. Именно. Ей внушили, что она слышит пение. Это все дом, злой, ужасный дом! А жуткий рассказ сестры о превращениях Оуэна, о том, как он заговорил?
— Мы отсюда съедем! — дрожа от страха, громко объявила Аманда.
Серьезно. Она сделает все возможное, чтобы Николь уехала. Дом ли, замок — в любом случае он принадлежал династии жестоких, кровожадных колдунов. Не стоит тут растить ребенка!
А рукопись? Там предсказана судьба Сиэтла, одержимость Холли — словом, все!
Расскажу о книге остальным, — пообещала Аманда.
«Ни
— Да я... — смущенно забормотала девушка. Кстати, о чем же она сейчас думала?
«Ла-ла-ла, ла-ла...»
По спине побежал холодок; приоткрыв дверь, Аманда заглянула в комнату и шепнула:
— Николь!
Тишина. Девушка скользнула мимо спальни отца к двери, ведущей в спальню сестры, нерешительно взялась за ручку: что ей предстоит увидеть? А главное — какой смысл все это обретет?
«Да никто не собирается убивать малыша!»
«Ла-ла-ла, ла-ла...»
Аманда опустила фонарик, опасаясь выдать свое присутствие, однако идти в темноте было еще страшнее.
Раздался скрип. Потом шелест шагов, быстрых, мелких, через комнату.
Ведьму захлестнул ужас. Хотелось позвать Николь, но в горле пересохло. Рука с фонариком отяжелела, тело не слушалось.
Шажки изменили направление — теперь они приближались к ней.
Аманда беззвучно шевелила губами; большой палец плясал на выключателе, но зажечь фонарь не удавалось.
Внезапно ее пальцы тронула крошечная ладошка, легонько их сжала...
Оуэн ведь не ходит!
— Николь! — взвизгнула девушка.
У кровати сестры мгновенно вспыхнул свет, Николь выпрыгнула из постели. Захныкал Оуэн — в колыбельке.
— Аманда, что стряслось? — Подхватив сына, она бегом бросилась к сестре.
Конечно же, никого рядом с Амандой не оказалось. Никто не сжимал ей руку — во всяком случае, она никого не видела.
— Ах, Николь... — пролепетала она, разрыдавшись.
К ее плачу присоединился плач Оуэна.
— Аманда... — Николь ласково обняла сестру.
В спальню вбежал отец, в белой футболке и черных спортивных брюках, быстро зажег свет.
— В чем дело?! — пророкотал он, грозно осматривая комнату.
«Не говори ему», — прошептал изнутри незнакомец — возможно, тот самый, что напевал жуткую песенку и стискивал руку.
А возможно, тот самый, что советовал позвать Томми, когда она застряла в потайном туннеле. Девушка растерялась: отец их, конечно, оберегает, но он не маг, не член ковена.
— Аманда?! — В комнату вихрем влетел Томми.
Николь держала сестру в объятиях, Оуэн надрывался от плача.
Пожалуй, следовало открыться Томми: они ведь связаны духовными узами. Аманду только смущало, что ведьмак не из рода Катерс.
— Мне... мне приснился кошмар, — сказала она, прижимаясь к Николь.
Томми взял ее руку — как раз ту, которой касалась призрачная ладошка, — и прижал к своей груди. Едва сестра разомкнула объятия, как Аманде вновь послышалось ужасное пение... пение хнычущего Оуэна.
«Неужели у меня едет крыша?..»
ФИЛИПП, АННА ЛУИЗА, ИЛАЙ
Мумбай
Магическое излучение привело Илая в огромный парк. Увидев там ведьму с ведьмаком, колдун не поверил глазам. Женщину он не знал, а вот парень-европеец оказался старым знакомым: этого мерзавца связывали духовные узы с Николь!