Воскрешенные
Шрифт:
Но сейчас же у меня в голове что-то щелкнуло, и я поняла, что страх, наполнивший воздух комнаты, не мой. Дарх вызвал его из мира эмоций и сконцентрировал здесь, чтобы причинить мне зло. Так умеют делать Перворожденные.
И боги.
— Ты жив, — констатировала я на его родном языке. — А другие?
Я хотела, я очень надеялась, что все они выжили. Но спасти людей с подводной лодки, погибающей на глубине двести тридцать метров, могло только чудо. Никто не выплыл тогда на поверхность — я знала точно, потому что долго вглядывалась в блестящие от фонарей «Мистификатора» волны.
— Мертвы, — подтвердил Дарх.
Он увидел мою боль, и истекающая из него ненависть разбавилась удовольствием. Почему из всех лиц погибших моряков я помнила только его лицо? Потому что только он тогда не хотел умирать. Отчаянно не хотел, даже когда все уже смирились, даже когда капитан считал, это лучший для него выход…
Дарх ненавидел меня до смерти — до моей смерти. Он желал, чтобы я умерла. Он мог попытаться меня убить и почему он медлил, было непонятно. Готовясь к поединку, я осторожно положила раненого птицеящера на кровать. В тот же миг моя кожа стала как будто толще — ее обволокла «броня» — а все тело потеряло вес и закаменело. Это инстинкт. В конце концов, даже сознавая свою вину, я тоже не хочу умирать.
Я встала перед ним, но он лишь покачал головой.
— Что тебе нужно? — не выдержала я.
Он снова широко улыбнулся.
— Чтобы ты не существовала. Никогда.
Я не нашла в его языке достойного ответа и промолчала.
— Целых девять месяцев я считал себя отомщенным. Я был свободен, хотя и не был счастлив. Теперь… ты видишь, да?
Это, действительно, было видно: он думал только обо мне. О том, как бы больнее, злее, приятнее со мной расправиться.
Догадка возникла из ниоткуда.
— Ты не можешь убить меня своими руками? Почему?
Он удивился. Несильно — удивление не стерло с его лица улыбку. Он решил, что я пытаюсь его обмануть.
— Потому что мне не понравилось умирать. А как обезвредить твоего выскочку-братца, я, увы, не знаю.
Я удивилась искреннее.
— Он тебе не сказал?! — понял Дарх и заколебался.
Он пожалел, что вывел меня на эту тему. Но было уже поздно. Ассоциативный ряд пронесся галопом. Выскочка-братец — это, конечно, Капитан-Командор. Именно такое мнение о нем сложилось у богов, и оно его откровенно забавляло. Что в нем вредного? Я вспомнила слова Белого Старшего: «Во всей остальной Вселенной уже очень подробно известна… э… привязанность к ней Младшего, и сознательно на нее никто покушаться не будет». Капитан-Командор тогда подавил мое желание спросить, о чем идет речь, но сейчас он помешать уже не мог, и в голове, как ответ, возникли его слова: «Нет больше Великих Магистров».
Это открытие настолько меня поразило, что «броня» исчезла.
Дарх рассмеялся.
— Великий Командор Ветра — скромняга! Таким подвигом — и не гордиться!
Я растерянно хлопала глазами. Убить меня сейчас было бы проще простого, но Дарх действительно боялся это делать. Он подумал, что есть другая возможность испортить мне жизнь.
— Смотри! — сказал он и запустил в меня визуальную телепатему, которую я от неожиданности даже не попыталась отбить.
Картинка, развернувшаяся в моем сознании поверх реальности, была жуткой: церемониальный зал Великого Магистрата, просторный, но забитый людьми: Ветрами, Магистрами, бойцами Белого Командора, слугами; Капитан-Командор в зоне Правителей, возле открытого люка, со мной на руках… то есть, с моим трупом, отнюдь не первой свежести. Ужас. За нами стоит Белый Командор с Денисом. Димка Лавров держит тело своей сестры, но она-то, я знаю, жива, просто для ее пошатнувшейся психики такое зрелище — явный перебор. Все глаза смотрят на Капитана-Командора. Никто не в силах отвести от него взгляда. Он внешне спокоен, но воздух в церемониальном зале дрожит от его ярости. Все находятся словно под гипнозом и готовы исполнить любой его приказ. И уже совершенно ясно, что сейчас произойдет нечто непоправимое.
Магистры падают прямо там, где стоят или сидят. Некоторые слуги — тоже. Замертво. Срабатывает сигнализация, въезжают реанимационные автоматы, но они бесполезны. Для того, чьими глазами я видела сейчас кусок своего прошлого, это ясно: у виноватых в моей смерти погиб мозг.
Я моргнула, чтобы сфокусировать зрение на реальности. Капитан-Командор, без сомнения, знавший, что со мной происходит, поскольку я мысленно очень четко произнесла его имя, молчал. Значит, все это правда.
— Ни слова, ни жеста, — со злобным уважением пояснил Дарх. — Только мысль. Короткая и мощная. Автор проклятия, Жадный Бог, сдох в тот же самый миг. Так что попытаться убить тебя может только слабоумный. А таких среди богов нет.
Лишь сейчас я заметила, что не слышу и не чувствую своего сердца. Оно остановилось.
Не может быть… Чтобы он из-за меня погубил столько людей… Не может быть.
— Ты не в восторге, — заметил Дарх.
Насколько обдуманной была атака Командора? Похоже, он сам не ожидал такого эффекта. И считал, что я его не одобрю.
Дарх не умел различать мысли, но он отлично понял мое настроение.
— Так что тебе нужно? — хмуро спросила я. — Убить меня тебе слабо, зачем же ты явился? Извинения устроят?
Он наконец-то пошевелился — разжал руки, чтобы потереть друг о друга ладони.
— Нет. Меня устроит, если ты сама захочешь умереть. Я выясню, что тебе дорого, и уничтожу это. Всё. Все твои достижения пойдут прахом.
Это уже деловой разговор. Хотя и очень неприятный.
— Как?
Он глубоко вдохнул и резко выбросил руку в сторону лежащего на кровати птицеящера. Раздался сухой щелчок, на шее маленького существа вспыхнуло и сразу погасло пламя, а потом его лапки задергались в агонии.
— Так, — сказал Дарх. — Для первого раза достаточно, но знай: преданные мне духи следят за тобой, и нигде всему, что для тебя важно, не будет безопасно. Еще увидимся.
Сказав это, он сделал шаг прямо на меня и исчез.
3. Важнее всего
I
Кое-что от Дарха в моем доме, правда, осталось: связывающее волю ощущение обреченности. Должно было пройти долгое мгновение, прежде чем я смогла пробиться сквозь него и понять, что это всего лишь навязанное мне чувство.
Такими методами со мной еще никто не боролся.
Но это не значит, что ими меня можно победить.
Я поняла еще очень остро, что даже первый раунд пока не проиграла, но проиграю с секунды на секунду — если не попытаюсь спасти птицеящера и таким образом признаю могущество Дарха. Перебьется. Он вправе мстить мне, однако расплачиваться за свои грехи чужими жизнями я не намерена.
Мысленно чертыхаясь, я вцепилась в еще теплое искалеченное тельце…
Я действовала так, как привыкла за сотни раз исцелений, так, как получалось уже автоматически, но руки почему-то не нагревались, энергия не проникала в тело малыша, и его жизнь ускользала из моих пальцев…