Воскрешенные
Шрифт:
До чего унизительно такое беспомощное состояние!..
Я уже решила попытаться обрубить волосы ребром ладони, но тут в бой включился Сасик. Максимально выпрямив передние лапки и вытянув шею, драконеныш поступил самым драконьим образом — дыхнул пламенем. Сине-оранжевая горячая струя прошла в паре сантиметров от моего лица, уперлась в треклятую косу и в три секунды обрезала ее… Дарх с бесполезной уже шевелюрой в кулаке шарахнулся далеко назад.
Не знаю, хотел ли Саська подпалить его или добивался именно того, что получилось, но поединок зашел в тупик, и теперь я ожидала от Дарха чего угодно.
Он бросил мои волосы в море и, покачиваясь на подхватившем его ветру, соединил ковшом ладони, в которых тут же появился и стал быстро расти белый сияющий шар.
О-ёй, такую штуку мне, возможно, отразить одной рукой не удастся…
Мрачно-торжественный взгляд Дарха не обещал ничего хорошего, и я инстинктивно посмотрела на «компас» — возможно, когда он метнет эту штуку, единственным спасением будет бегство в портал. Не промазать бы еще мимо него, а это практически нереально!
И все же я дернулась в направлении портала, как вдруг…
…из него, то есть из пустоты, вылетели, один за другим, поливая пламенем ближайшие метры пространства, два здоровенных взрослых дракона… Огромных, точно таких, с которыми я подружилась пару лет назад, чьи спины наощупь могла отличить от тысяч других, взмахи чьих крыльев поднимали не просто ветер, а настоящую бурю и до сих пор виделись мне в самых отчаянных мечтах.
На мгновение зависнув, они огляделись, а затем направили свои горелки на Дарха, который от неожиданности потерял ветер и начал падать. Падая с перекошенным от злости лицом, он кинул свою шаровую молнию, но ее поглотило пламя.
Продолжая изрыгать огонь, драконы недвусмысленно косились на нас.
— Отцепляйся, — сказала я Сасику. — Это за тобой.
Драконеныш обрадовался пришельцам, как родным, которыми они наверняка и являлись. Он тут же втянул когти, противно скрежетнув ими по моим костям, но окончательно оторваться ему мешала «надетая» поверх него «броня».
Впрочем, вмешательство драконов, определившее исход боя за жизнь малыша, дало мне ощущение победы, и «броня» легко отключилась — хватило одного только желания ее отключить да мысленного приказа. В прошлый раз это произошло постепенно и потому незаметно, а сейчас, из-за ее резкого исчезновения, я почувствовала себя раздетой.
Сасик, расправив крылья, оттолкнулся от меня и помчался к своим. Отлично. Совершенно ясно, что богу драконы не по зубам. Я могу не беспокоиться за него, хотя скучать, конечно, буду. Прощай, прелесть!
Три крылатые рептилии, помахав крыльями, в последний раз внимательно посмотрев на меня, развернулись и покинули мир, где для них нет места.
VI
Дракон Самсон вернулся к своим, где под защитой мощных крыльев и раскаленных глоток ему предстояло расти и расти. Жаль, что в прошлый раз мне не удалось познакомиться с их миром, и я даже не представляю, как теперь будет жить мой питомец. Никто ведь не натрет ему яблоко, не приготовит творог и не вырастит сахартемы… Не почешет за гребешком. А ему нравится такая ласка, он сразу замирает и щурится… Даже слова ласкового моему лапусику никто больше не скажет! Драконы неразговорчивы…
За этими печальными думами я выпустила из виду, что бой еще не закончен.
Дарх не позволил мне впасть в меланхолию: он вынырнул из пустоты со скоростью пули и прежде, чем я успела осознать свою уязвимость в отсутствие «брони», крепко прижал меня к себе.
Застывшие и даже не дышащие, мы уставились в глаза друг другу. В моих он, наверное, видел замешательство; я в его — бездну безумия. Он проигрывал бой, который должен был стать его триумфом, бой, о котором он давно мечтал… Я увидела в его синих, сейчас прозрачных, глазах, что он воскрес с мечтой об этом бое, что он жил ради него… И вот он, как больной игрок, готов поставить на кон вообще все, чтобы получить последний шанс отыграться.
Но что он может сделать? Сразить молнией? В таком положении — нет.
Судорожно сглотнув, он перевернулся вверх ногами и устремился навстречу блестящей в лунном свете глади океана.
Я не пыталась вырваться, все еще признавая его право на реванш. В этом затяжном падении меня мучил вопрос: сказать, или нет, о том, что Великий Командор Ветра гораздо ближе, чем он думает? Сказать — не спортивно, я, как маленькая девочка, пригрожу обидчику старшим братом; не сказать — значит подставить под неминуемую расправу, ведь угроза вполне реальная.
Однако Командор не вмешивался. Он не считал ситуацию опасной.
Было еще кое-что, о чем я, вопреки здравому смыслу, задумалась в полете к возможной гибели: наощупь Дарх ничем не отличался от обычного человека. Мои руки оказались прижаты к его бокам, и я чувствовала нормальное человеческое тепло, исходящее от его тела, упругие, сильные толчки человеческого сердца, и нормальную человеческую мягкость кожи…
Закрученные ветром в штопор, мы ввинтились в толщу океанской воды. Падение замедлилось, но не прекратилось — Дарх увлекал меня на дно.
Я поняла, чего он добивался. Я должна была испытать то же, что и он, умирая. Пусть.
Достигнув дна, он прижал меня к острым камням и замер.
Это было бессмысленно. Я не чувствовала тяжести воды и не задыхалась. Я не была ранена. Что довелось испытать ему и его соратникам, я лишь видела в его глазах. И все это уже было мне известно.
Я увидела: он думал, будто меня радовала победа, и их судьба, их смерть мне безразличны, и, возможно, я даже с удовольствием вспоминаю, как затопила целую субмарину.
«Пойми, это не так!» — хотела, но не могла сказать я. — «У меня не было выбора. Вы сами его не оставили».
Дарх словно прочитал мои мысли. Его лицо изменилось так, словно ему открылось нечто, чего он раньше не замечал, удивительное до потрясения. Глухо простонав, он оттолкнулся ногами, и мы начали подниматься.
Я со своей антигравитацией теперь играла роль поплавка. Сам Дарх не предпринимал ничего, чтобы всплыть на поверхность, и дело было явно не в отсутствии воздуха и, соответственно, подвластного ему ветра — его агрессивная энергия иссякла, и даже меня он уже держал без злости. Просто держал, как держат спасательный круг.