Воскрешенные
Шрифт:
Тим понял: они знают, она им сказала. Тогда тем более важно их разговорить.
— Затем, — проявляя командирское терпение, стал объяснять он, — если Ася научилась тому, что делает, являясь обычным человеком, то я тоже хочу научиться. Если она не человек, то я не буду этим заморачиваться.
Тигор не возмутились, но вздрогнули и как-то сникли.
Герману было неловко — он собственной шкурой почувствовал, как проскреб по их свежей ране деловой и будничный тон постороннего.
— Что, так трудно ответить? — удивился Тим.
— Это наше семейное дело, — мрачно потупившись, буркнул Толя.
— Я бы так не сказал, — начал было Володька, однако, поймав злой взгляд Алёшки, замолчал.
Толя повернулся и пошел к двери, бросив через плечо:
— Когда захочет, чтобы ты знал, она тебе сама скажет.
Дима сделал шаг за старшим братом, но вдруг усмехнулся:
— А можешь попробовать догадаться. Разгадка на поверхности…
Толя вышел на крыльцо, за ним — Тима и Алёшка.
— Богиня! — бросил им в спины Тим.
Тигор, задержавшись на крыльце, невесело, даже обреченно, рассмеялись.
Герман посмотрел на Тима так, словно впервые увидел.
— У тебя еще две попытки! — громко, наигранно интригующе отозвался Алешка.
И все же он, выйдя последним, остановился и, не оборачиваясь, тихо попросил:
— Только, когда догадаешься, не спеши сравнивать ее с тем, кто тебе хорошо знаком. Хоть у них общее происхождение, больше ничего общего нет. Она особенная. Она одна.
Братья ушли. Вместе, как никогда прежде.
Тим устало опустился на табурет.
— Ну что я не так сказал?
Герман не знал, что выбрать из боровшихся в нем сочувствия и осуждения, как вдруг раздался голос Дениса:
— Ты превысил свои полномочия.
Все, кто находился в доме, вздрогнули от неожиданности.
Денис сидел в углу, под полочкой, с которой неряшливо свисали остатки прибитых гвоздями кружев.
— Ну сам подумай, — невозмутимо объяснил он, — они всего лишь три дня назад узнали, что сестры у них нет и не было. Казалось бы, что такого, но к родственникам, даже нелюбимым, видишь ли, привыкается…
— Откуда ты взялся? — справляясь с замешательством, поинтересовался Тим.
— Я давно здесь, — отозвался Денис.
Хотя и Герман, и все остальные готовы были поклясться, что минуту назад его не было, в это сразу захотелось поверить. А вот расспрашивать об Асе, наоборот, Тиму расхотелось.
Он задал, совершенно автоматически, другой вопрос:
— Где ты был?
Денис посерьезнел.
— Узнавал новости. Тебе известно, что пришельцы сбили земной космический корабль на отлете от планеты?
— Брюс?! — крикнул Герман.
— Оуэн Брюс? — вскинул брови Денис. — Нет, улететь пытался японец…
— Мы что, в блокаде?..
— Это, наконец, логично…
— Они опасаются, что земляне позовут на помощь…
— Кого?
— Куда летел японец?
— Да, кого они боятся?
— Армий «детей звезд». Перворожденных. Их корабли способны уничтожить «диких странников».
Денис произнес это, глядя на Германа — и тот понял. Корабль Перворожденного таит угрозу «диким». И он должен догадаться, в чем она… Ведь он знает корабль Капитана-Командора.
Будто сделав всё, ради чего явился, Денис встал и направился к выходу. Герман, спрятав загадку корабля в заначку разума, пошел следом.
Он успел испугаться, что Денис исчезнет раньше, чем он выйдет из домика, но, едва спрыгнув с крыльца, увидел его — стоящего и ждущего.
— Мне нужно задать тебе один вопрос…
Учитывая прошлое, Герману стоило более точно формулировать просьбу, ведь Денис, не прощавший ему промахов, мог вывернуть эти слова наизнанку: задать вопрос — пожалуйста, а вот получить ответ… Но прошлое прошло.
— Потому что в раннем детстве, когда я был болен, мне влили ее кровь.
Герман застыл. Тайна, давно его мучавшая, раскрылась так внезапно, что он не смог сразу это осознать.
— И всё? — боясь отпустить Дениса до того, как вместо раскрытой тайны появятся новые, спросил он.
— Всё.
Что ж, и на том спасибо. Уже есть что анализировать и даже…
— Это чистая случайность, — вдруг предостерег Денис. — Я был изменен болезнью, поэтому выжил и выздоровел. На самом деле протокровь убивает. Она яд.
Последние, самые короткие лова, впились в Германа, как огненные стрелы. Он не заметил, как исчез Денис, но чувствовал, что узнал гораздо больше, чем услышал.
Она — яд…
II
Фантом не вернулся. По пробелу в памяти, осознание которого вдруг настигло меня на вершине Дарха, я поняла, что раздваивалась, но секундного чувства оцепенения, сопровождавшего возвращение фантома, не испытала. Что с ним случилось? Броня не сработала, и я погибла? Заснула? Потеряла сознание? Попытки увидеть вокруг себя какое-нибудь другое место успеха не достигли — сознание сейчас у меня было только одно… Что же случилось?
Вот что значит — быть не в себе.
В другой раз история повторилась. Это уже говорило за привыкание, версию о котором высказал Дарх: мол, возвращение частиц в клетки стало привычным организму, и он уже не реагирует на это нервными отзывами, — но нет. На следующий день фантом вернулся с «эффектом».
Кое-что объяснили парни-островитяне.
Сначала у всех них появилась странная привычка при встрече смотреть на мою левую руку. Когда я, потерявшись в догадках, прямо спросила, что они там ищут, мне просто ответили: