Воскресший для мщения
Шрифт:
— Вот тварь…, — прошипел Живоглот. — Ничего, достанем её хоть из-под земли…
— Успеется. А теперь и нам нужна контрразведка, — сказал Михаил. — О нашем общем друге тоже не помешает кое-что разузнать. Где живет, с кем общается…
— Ну и кто эту самую контрразведку будет производить? — недовольно спросил Живоглот.
— Я, — спокойно ответил Лычкин. — Отвези меня домой.
— Как скажешь. Отвезу хоть на край света, если во благо общего дела… Ты учти, за смерть Гнедого с меня спросят, а я спрошу, понятно, с тебя… Так что действуй, дружище Лыко…
Живоглот отвез Михаила на Ленинградский проспект и поехал
— Что с тобой, Мишенька? Да у тебя все лицо избито? Случилось что?! — бросилась она к нему.
— Случилось, случилось, ещё как случилось. Все может кончится крахом… Давай покушаем, умираю с голода…
За столом он спросил:
— Где сейчас обитает твоя Инна?
— Была я как-то у матери, когда Костин уезжал в отпуск. Они-то со мной, сам знаешь, с тех пор не общаются. Но мать жалеет иногда, родная дочь, как-никак… Она и сообщила, что квартиру она купила. Только вот где, не знаю, она не сказала. Вроде бы, где-то недалеко от них. Что еще? Жених у неё был, как его, забыла… Короче, погиб он в конце девяносто седьмого, ну, знаешь, взрыв был на Востряковском кладбище…
— Знаю, знаю, — неожиданно грубо оборвал её Михаил. Он прекрасно знал про взрыв на Востряковском кладбище потому что при нем отчаянно матюгался у себя дома Гнедой, узнав о том, что тот, из-за кого все это затевалось, остался жив и невредим. И Гнедой получил за это жутчайший втык от большого босса, такой втык, что он не мог опомниться от него в течение месяца, ходил, как мешком побитый. — Так что Инна-то? Ты про неё говори, а не про взрыв этот?
— А что про неё говорить? — протянула удивленная его резким тоном Лариса. — Жених погиб, так что, она теперь снова одна…
— Может быть, одна. А, может быть, и не одна, — загадочно произнес Михаил. — Вот это-то и надо выяснить. Сама-то она меня, понятно, не интересует…
— Думаешь, опять Кондратьев? — привстала с места Лариса.
— Опять Кондратьев, это точно. Только с ним Инна или нет, этого я не знаю… Расстались они тогда, в девяносто втором, сама знаешь, как… А теперь сошлись или нет, это никому не ведомо… А узнать бы надо… Вот ты и узнай…
— Как же я узнаю? Там, в том доме со мной разговаривать не желают. Отчим, тот может просто на три буквы послать, да и мать при нем рта не раскрывает…
— Ладно, узнаем её адрес по справочному.
… Через десять минут Михаил уже знал адрес квартиры Инны на улице Новаторов. Он позвонил Живоглоту и сказал, что ему срочно нужна машина.
— Я об этом уже и сам догадался, — мрачно ответил Живоглот. — Ждет тебя под окнами «Пежо-405» красного цвета. Там твой друган Генашка сидит…
— Сам поведу, ну его, — махнул рукой Михаил.
— Вообще-то, ты сильно датый, целый день коньяк глушил в казино, потом мы с тобой шефа помянули… Нет уж, доверься ему, нечего других в такие дела посвящать… Больше он таких ляпов делать не станет, он теперь пуганый и ученый… Спускайся и делай свои дела… Удачи тебе!
— Ладно, — сказал Михаил Ларисе, целуя её в щечку. — Поеду я. Дела неотложные. Извини, я сегодня не в форме. А подробности потом расскажу. Главное, ты будь осторожна. Дела очень серьезные… Хуже не бывает… А пока скажу только одно — сегодня утром Гнедого взорвали в его «Мерседесе».
От радости Лариса чуть не подпрыгнула до потолка. Бросилась к Михаилу и поцеловала его.
— Туда ему, гаду
— Дура ты! Дура! — оттолкнул он её от себя, да так сильно, что она чуть не ударилась о стену. — Он, разумеется, был большой гад, но я-то кто без него? Подумай… Маленький гаденыш, вот я кто… Да ещё гаденыш, которого могут обвинить в смерти этого гада, и менты, и братва… Так-то вот, кончились наши светлые денечки… Все. Некогда. Сиди тут и думай. И будь осторожна, повторяю… Пока. Когда приду, не знаю…
Михаил спустился вниз, молча уселся рядом с расплывшимся от какой-то идиотской радости Геной и скомандовал ему ехать на улицу Новаторов, находящейся между Ленинским проспектом и Профсоюзной улицей.
… Улица Новаторов была вся разрыта-перерыта. Но они нашли такое укромное местечко, где можно было долго стоять так, чтобы их было почти не заметно, а вот подъезд Инны хорошо бы просматривался. И они набрались терпения и стали следить…
… Однако, слежка в этот день ни к чему не привела. Видел он Инну, вернувшуюся вечером домой, видимо, с работы. Он заметил, что она очень хорошо выглядит, модно одета и довольно весела. Правда, из этого вовсе не следовало, что она снова сошлась с Алексеем Кондратьевым…
Он позвонил Живоглоту.
— Пока ничего. Не знаю, что делать, — сообщил он.
— Его надо найти. Понял? — ответил Живоглот. — Любыми способами найти. И обезвредить. Но твое дело — найти. Остальное додумаешь сам, не маленький… Все, я спать хочу…
… Так и просидели они всю ночь в засаде. Но Кондратьев так и не появился.
… А ждал его Лычкин совершенно напрасно. В эту самую ночь сидел Алексей Кондратьев на даче у Барона и тоже находился в довольно скверном расположении духа. Одно дело у него выгорело, его враг Гнедой был мертв. А вот то, что Лычкин не доехал до поста ГИБДД, и их машина свернула куда-то вправо, он знал. Так что его план не сработал. Следить за «Вольво» Лычкина на маленькой узенькой дороге он посчитал опасным после того, что произошло. И он поехал на дачу к Барону.
— Бывает, — усмехнулся Барон. — Всякое в жизни бывает. После радости неприятности по теории вероятности, знаешь такую нехитрую песенку. Нехитрая, но верная… А я бы не против вмазать по стаканчику вискача за помин души этой гнедой гниды, почившей в бозе сегодня на рассвете, благодаря вашим исключительным способностям, Капитан. Такое не каждому давалось, его давно хотели убрать… Но никак не получалось. Имею сведения, что целых два джентльмена уже имеют на вас зуб, что вы отняли у них такую честь… Я шучу, разумеется, на деле же вам весьма признательны, и кое-кто уже празднует эту смерть, и очень немалые люди в уголовном мире, смею заметить…
— Черный? — догадался Алексей.
— Насчет этого могу только догадываться, а вот его младший брат Алешка, чудом выживший при взрыве на кладбище в девяносто седьмом году и небезызвестный в определенных кругах Славка-Цвет, на которого Гнедой написал в органы донос, имеют сегодня большой праздник. Полагаю, на нынешний момент они уже пьяны в стельку. О кончине Гнедого они мне сами сообщили, буквально друг за дружкой, и, что характерно, после вашего звонка прошло не более часа, вот, как телеграф работает… Кстати, они старые враги между собой, а вот радость у них сегодня одна. А уж кто его отправил в ад, разве в этом дело?