Восьмая Марта
Шрифт:
Когда в три часа ночи оживает мой телефон, я вздрагиваю от неожиданности. Гадать о том, кому не спится в это время, не приходится — это Софийкин рингтон. И первое, что слышу, приняв вызов, — моя Сонечка плачет. А это нонсенс — подруга кремень, и уж тем более не привыкла расплёскивать сопливые эмоции при ком либо.
— Соня, Сонечка, что случилось? Где ты? — я действительно испугалась, что с моей рисковой рыжулькой могла случиться беда.
— Ма-а-ань, прости меня, пожалуйста! Зачем ты столько терпела и не говорила мне, что тебе неприятно?
Ох, да говорила, конечно, просто ты не обращала
— Прости, я никогда не буду звать тебя Манькой. Я постараюсь — честно! — запальчиво обещает Сонечка.
Конечно, будешь, ты уже это делаешь.
— Сонечка, миленькая, да ты что? Я совсем не обижаюсь! Это ты прости меня за грубость, даже не знаю, что на меня нашло.
Засыпаю я лишь под утро, абсолютно счастливой — Сонечка по-прежнему моя лучшая подруга и…
Сегодня приедет Максим!
Четыре часа на сон для молодого организма — не так уж мало. Зато к полудню моя квартира сверкает стерильной чистотой, в кухне уже некуда расставлять готовые блюда, а в духовке выпекается последний корж для моего фирменного торта. Я успокаиваю себя, что дело не только в Максиме, ведь завтра двойной праздник — 8 марта и мой день рождения — без торта никак нельзя.
Ко мне обязательно придут Антон с Инночкой, Сашка и моя Софийка. И, конечно, Максим. Я пока не представляю, как в такой день представлять его Антону, с которым они неделю назад просто чудом не подрались. Наверное, придётся вступить в сговор с Инной. Мы с ней не слишком ладим, но не станет же она отказывать имениннице. К тому же, Инночка уже давно мечтает меня спихнуть в чьи-нибудь надёжные руки, лишь бы Антоха на меня не отвлекался.
Закончив смазывать коржи, я украшаю торт фруктовыми розочками и ягодами и выношу его на балкон. За сегодняшний день я выглядывала в окно уже раз сто. Сейчас — сто первый, и он самый удачный. Из такси, притормозившего возле подъезда, выбирается мой Максим, вешает на плечо спортивную сумку и поднимает голову вверх. Я отпрыгнула назад, как испуганный сайгак, и больно ударилась спиной о дверной косяк. Надеюсь, Макс не успел меня заметить, а то ведь подумает, что я его с раннего утра у окна караулю. Вообще-то, почти так и есть.
Спина очень болит, наверняка, теперь синяк останется. Зачем же мне синяк ко дню рождения? Эта дурацкая мысль прицепилась совсем некстати и навязчиво свербит в голове, мешая мне сосредоточиться. Что-то я хотела… Я бегу к входной двери, чтобы встретить Максима, и задерживаюсь у большого зеркала. Ох, фартук же чуть не забыла снять.
Придирчиво рассматриваю своё отражение. Всё же платье надо было надеть подлиннее. Оно совсем не нарядное, но показалось мне очень милым, а теперь кажется слишком провокационным. И тапки эти нелепые к платью совсем не подходят. И в ту же секунду тапки улетают под диван, а я остаюсь босиком. Так уже лучше, но теперь мой макияж кажется мне вызывающим. Жаль, с ним уже ничего не сделаешь — времени нет.
Я прилипаю к входной двери и смотрю в глазок. Ну где же он? Лифт у нас быстрый… Может, консьержка задержала? Вот он! Максим! Он подошёл и остановился у моей двери. Кроме сумки на плече, в руке у него огромный пакет, а второй рукой Максим обнимает круглую коробку.
Я стою и боюсь пошевелиться, даже дышать боюсь. О том, чтобы открыть дверь и обнаружить своё присутствие — и речи быть не может. Внезапно Макс упёрся взглядом в глазок и я отпрянула. Вот же глупая — он не может меня видеть, тем более, в моей маленькой прихожей темно. Когда, успокоив дыхание, я снова припадаю к глазку, то успеваю заметить лишь спину Максима, после чего дверь в его квартиру захлопывается.
А я? А коробка для кого? Ещё долго я смотрю в глазок на закрытую соседнюю дверь, прежде чем до меня доходит, что Максим зашёл домой для того, чтобы оставить вещи. Ну не попрётся же он ко мне сразу с дороги. Эта мысль кажется мне логичной и правильной, и я успокаиваюсь.
Через час от моего спокойствия и следа не осталось, а босые ноги совершенно замёрзли на прохладном полу. ОН НЕ ПРИДЁТ! Я с остервенением шурую шваброй под диваном в поисках тапок. НЕ ПРИДЁТ! Я игнорирую входящий звонок от Андрюшки. У него, за океаном, сейчас раннее утро и брат собирается на работу. Разве он работает по субботам? Сейчас это совершенно не важно.
ОН НЕ ПРИДЁТ! Я врываюсь в ванную комнату, включаю воду и начинаю яростно умывать лицо, смывая макияж, на который потратила больше часа. Мои, недавно красивые, локоны намокли и повисли сосульками, а глаза покраснели из-за попавших в них туши и мыла. Я похожа на пугало. Пусть теперь не приходит!
На душе у меня очень-очень паршиво. И даже несмотря на то, что до окончания субботы времени ещё вагон, во мне с каждой минутой крепнет уверенность, что ждать мне сегодня нечего. Почему? Может, это проснулась женская интуиция?
Сейчас хочется пойти и вгрызться в ещё не пропитавшийся торт. Я почти готова это сделать, но здравый смысл во мне не умер, и я помню о завтрашних гостях. Хотя, никого не хочу ни видеть, ни слышать. Именно поэтому не отвечаю на звонки Антона и Сонечки и, после их безуспешных вызовов, отключаю телефон. А вдруг позвонит Максим? Да и фиг с ним! Он вообще-то не слишком баловал меня звонками, и обещал приехать, а не позвонить. Вот и приехал. Не ко мне.
Я снимаю свой премиленький наряд и рассматриваю себя в зеркале. Опять мой роскошный комплект белья не пригодился. Какой-то он несчастливый — может, в нём всё дело? Надо было натянуть рейтузы в горошек, глядишь — мужики бы косяком потянулись. Сонечка бы сейчас оценила мой мрачный юмор. Я снимаю с себя бельё и утрамбовываю в корзину, жаль, не в мусорную.
Если бы вода была способна смыть с меня всё разочарование и обиду, я бы до восьмого марта плескалась. Но моё настроение не улучшает даже контрастный душ.
Звонок в дверь звучит для меня неожиданно. Я готова поверить, что это пришёл Антон, переживая, что не смог мне дозвониться. Либо Сашка проголодался, или даже дверью кто-то ошибся… Знаю, что Макс не придёт!
Я выпрыгиваю из душевой кабины и мчусь к двери в чём есть, то есть — ни в чём. Даже волосы не отжала, и сейчас по телу на пол ручейками стекает вода. И что тут кривить душой — стала бы я так спешить, если бы думала, что за дверью стоит голодный Санёк или даже свирепый Антон? Я всё же надеюсь…