Восьмое делопроизводство
Шрифт:
– Приметы самые общие, по ним установить личность не представляется возможным. Я показал парнишке, которого вы оприходовали, портреты из нашей картотеки. Более трехсот штук. Он никого не опознал.
Лыков и не ждал чудес, поэтому спокойно продолжил:
– Сашка Поп пока единственная наша ниточка. Он точно имеет отношение к ряду грабежей. Попробуй понять, к каким именно. Косоглазый атаман мог запомниться кому-то из свидетелей.
– А вы чем займетесь? – ехидно поинтересовался Азвестопуло. – Все я да я…
– Буду подбирать нам с тобой помощников. Запасов, считай, уже в группе. Переговорю с Филипповым, а Кошко телефонирую – пусть дадут людей.
– Надо, чтобы были чиновники для поручений,
– Поучи меня группу собирать!
Утром следующего дня Алексей Николаевич потребовал в трубку Москву. Он вызвал начальника МСП Кошко и сразу взял быка за рога:
– Аркадий Францевич, новый приказ успели прочесть?
– Только что. Эк вас, Алексей Николаевич… Сочувствую.
– Лучше помогите.
– Чем? Человека дать подходящего?
– Все вы понимаете. Самого лучшего желательно!
– Лучшие, Алексей Николаевич, здесь нужны. Понимаете ведь: Москва. Каждый день что-нибудь случается. А вам отдашь и считай, нет человека.
– А вы не жильдите.
– Как-как? – удивился статский советник.
– В смысле не прикидывайтесь нищим. Люди у вас серьезные, дураков да жуликов выгнали давно. Я вот Телятьева хотел попросить.
Лыков понимал, что наглеет. Кошко пришел на должность меньше двух лет назад. Предыдущий начальник оставил ему тяжелое наследство. Аркадию Францевичу пришлось основательно почистить состав московской сыскной. Из прежних чинов осталась лишь пятая часть, остальных выгнали, а кое-кого и посадили. Коллежский секретарь Телятьев был из новых, но уже успел зарекомендовать себя с лучшей стороны. Он быстро поднялся из сыскных надзирателей в чиновники для поручений. Кошко ценил его и давал трудные дела. Поэтому реакция статского советника была предсказуема:
– Побойтесь Бога, Алексей Николаевич! А я с кем останусь? Вон опять в Марьиной роще…
Но питерец бесцеремонно перебил москвича:
– Я вчера получил согласие Курлова на все. Включая личные предпочтения. Вам известен характер шталмейстера? [16]
– Ну…
– Дело на столе у премьер-министра.
– Все понятно. Режете без ножа…
– Не обижайтесь, Аркадий Францевич. Дознание труднейшее, сами понимаете. На таких шею ломают. Я приеду к вам завтра, начну искать с вашего конца. Пусть к этому времени Телятьев стоит в сбруе и запряженный. Договорились? Не надо мне просить Павла Григорьевича о помощи?
16
Курлов состоял в придворном звании шталмейстера.
– Будет вам Телятьев в удилах, – сказал Кошко и бросил трубку.
Довольный Лыков отправился на Офицерскую. Он любил здесь бывать, хорошо знал и сыщиков, и специфику их службы.
Вход в СПСП был по парадной лестнице на второй этаж. На первом находились квартиры Филиппова и его помощника Маршалка. Канцелярия отделения открывалась в десять часов утра, но здесь всегда кипела жизнь. Каждую ночь в стол приводов доставляли задержанных. Там дежурные агенты делали первый опрос и проверяли показания, а еще фотографировали новичков. Фотографии тут же передавались в антропометрическое бюро. Его сотрудники сверялись с картотекой. И часто ловили мазурика на вранье, если тот назвался чужим именем, но уже попадался раньше.
Стол приводов имел собственную картотеку, так называемые «дуги». В ней содержались сведения обо всех, кто хоть раз попадал в сыскную полицию. Листков накопилось уже более миллиона. Они помещались в алфавитном порядке на специальных металлических дугах, размещенных на столах. Листки были разных цветов: белые – на имевших судимость, желтые – на подлежащих розыску, синие – на сидевших в ДПЗ [17] , и так далее.
С утра поток возобновлялся – это присылали ночную добычу полицейские участки. У каждого прибывшего на руках были препроводительный лист и паспорт. Ими занимался справочный о преступности стол. Здесь тоже сверялись с картотеками – как стола приводов, так и антропометрического бюро. В бюро заводили на неофитов новые карточки. Фотографировать полагалось всех, а обмера по системе Бертильона удостаивали только осужденных преступников. С конца 1907 года к измерениям добавилась дактилоскопия. У задержанных брали оттиск левой ладони, а также мизинца и большого пальца обеих рук. В 81 ящике картотеки антропометрического бюро содержались данные на 100 000 человек.
17
ДПЗ – дом предварительного заключения.
Другие столы сыскного отделения занимались каждый своим делом. Все дворники и швейцары Петербурга состояли на учете, их благонадежность проверялась. Так же велся реестр всех домовладений, гостиниц, ресторанов, прочих съестных заведений. Если за номерами числились три подозрительных случая, то их могли закрыть. Работал стол находок. Кроме этого, на Офицерской имелись камеры временного содержания. Особняком в двух комнатах располагался Летучий отряд. Он охранял вокзалы, театры, рынки, участвовал во всех облавах, посылал агентов на похороны, молебны и торжества с большим скоплением людей.
Лыков поднялся на второй этаж, то и дело здороваясь с чинами отделения. Особенно крепко он пожал руку заведующему антропометрическим бюро Керберу и начальнику Летучего отряда Петровскому. Это были специалисты, прослужившие в сыскной много лет. Петровский в 1902 году при задержании преступника получил тяжелое ранение и теперь ходил с тростью. К Алексею Николаевичу здесь относились хорошо – не одно дело провели вместе. В конце концов гость из департамента добрался до кабинета Филиппова.
Владимир Гаврилович Филиппов только что получил чин статского советника. В отличие от Лыкова, много лет назад приехавшего в столицу из Нижнего Новгорода, он был питерцем. Окончил университет, долго служил по судебному ведомству, а десять лет назад перевелся в столичное градоначальство. В 1903 году Филиппова назначили начальником СПСП. Новый шеф здорово подтянул ее. Умный, наблюдательный, он был создан для такой службы.
Увидев вошедшего, Филиппов нахмурился:
– У Кошко отобрал самого лучшего и ко мне за тем же явился?
– Что, Аркадий Францевич уже наябедничал?
– Только что трубку положил. Сердитый – спасу нет.
Кошко убыл в Москву с должности помощника Филиппова, и часто телефонировал бывшему шефу.
– Если серьезно, Владимир Гаврилович, то человека мне дайте. Хорошего, не абы кого. Видели, что Столыпин поручил?
– Видел, Алексей Николаевич. Что ж? Кто везет, на того и валят.
Сыщики помолчали, глядя друг на друга.
– Ну? – первым заговорил хозяин кабинета. – На кого глаз положили?
– На Кунцевича.
– Ай да наглость!
Филиппов даже вскочил с кресла.
– А что же вам мой помощник Маршалк не приглянулся? Берите сразу его, чего стесняться! Он служил полицмейстером в Пскове, землю роет – у-у-у…
Кунцевич был самым опытным чиновником для поручений в СПСП.
– Я бы предпочел Мечислава Николаевича.
– Не могу, вот никак не могу. Вы же знаете мои обстоятельства. Кунцевич руководит надзирателями Первого отделения, самого важного. Там Двор, сановники, вся знать. Случись что, по холке накладут! Никому не объяснишь, что дело на контроле у премьера…