Восьмое Небо
Шрифт:
– Это была идея Габерона, - Тренч осторожно почесал за ухом, мгновенно усеяв палубу под собой щедрой россыпью рыбьей чешуи.
Алая Шельма подняла руку, заставив его замолчать.
– Идея Габерона? Что ж, это многое объясняет. Но на будущее будь осторожен. У всех идей Габерона есть общая черта – они редко хорошо заканчиваются. Он никогда тебе не рассказывал, как один раз ему лень было драить палубу «Воблы» и он решил полить ее вареньем, чтоб рыбы сами ее объели?
Габерон хмыкнул.
– Идея-то была хорошая, но…
– Еще три
– Ну, мне показалось, что…
Алая Шельма не дала Тренчу договорить.
– В другой раз он чуть не сжег корабль, решив, что его драгоценная одежда высохнет быстрее, если развешать ее в машинном отделении. Если бы не случайность, мы бы все сгорели.
Габерон поджал губу.
– Не преувеличивай. К тому же, я пострадал не меньше прочих. Из-за чертовой магии мой прекрасный колет изменил цвет с кобальтового на королевскую лазурь! Это испортило мне настроение на целый месяц!
– А еще раз мы как-то чуть не протаранили кита, - мстительно добавила капитанесса, отряхивая от пыли треуголку, - Только лишь потому, что наш вахтенный самовольно покинул пост.
Габерон придирчиво отобрал самое презрительное и высокомерное из своих выражений.
– К вашему сведению, вахтенный – это лицо корабля, капитанесса, сэр. Я не мог допустить, чтоб другие экипажи лицезрели вахтенного, одетого по моде полугодичной давности!
Обнаружив среди руин мидль-дека свой лиловый сюртук, Габерон накинул его на плечи и не удержался от горестного вздоха – тот был похож на изжеванную лиловую тряпку.
Тренч сплюнул несколько чешуек на палубу и неуверенно заметил:
– Но его план в некотором роде действительно…
– Тренч, - глаза капитанесса прищурились, - Этот человек – самый недалекий, наглый, самовлюбленный, трусливый, никчемный и ленивый канонир во все воздушном океане. Подумай об этом в следующий раз, когда он предложит очередной план. Если бы не я…
– Премного благодарен, капитанесса, сэр! – ухмыльнулся Габерон, отдав честь, - По правде сказать, вы даже преуменьшили список моих заслуг.
Капитанесса окатила его ледяным презрением. Которое не показалось приятным даже в удушающей жаре залитой Маревом палубы. Прихрамывая, Алая Шельма подошла к распростертому голему. Несмотря на то, что тот не шевелился, слепо глядя в палубу потухшим глазом, двигалась она с явственной опаской.
– Он… Готов?
– Готовее не бывает, - ухмыльнулся Габерон, - Можно посыпать луком и подавать на стол. Между прочим, чертовски крепкий сукин сын.
– Этот сукин сын украл мой приз, - капитанесса со злостью пнула ботфортом неподвижную стальную тушу. Та отозвалась негромким гулом, - Да и черт с ним. Не очень мне и нужна была эта консервная банка. И вообще, мне никогда не нравились канонерки. Думаю, Паточная Банда сможет найти корабль получше.
– Наверняка найдем, - Габерон улыбнулся своей дежурной улыбкой. Кажется,
Алая Шельма развернулась в сторону трапа.
– А теперь, господа, попрошу подняться всех на верхнюю палубу. Через две минуты последняя шлюпка отчаливает, с вами или без вас.
Подбородок ее был гордо поднят, но Габерон мельком заметил то, что могло ему и привидится в липком мороке Марева – улыбку на губах капитанессы.
– И с ним, - вдруг сказал Тренч.
Он стоял на прежнем месте и показывал на неподвижного голема. Рядом с ним он выглядел еще более щуплым и угловатым, чем обычно. Давид рядом с мертвым Голиафом. Перепачканный рыбной чешуей и похожий черт знает на что Давид, подумал Габерон.
Бровь Алой Шельмы поползла вверх.
– Прости, что?
– Мы перенесем его на «Воблу», - спокойно произнес Тренч.
– Все в порядке, мальчишка просто хлебнул слишком много Марева, - поспешил сказать Габерон, но Тренч внезапно перебил его.
– Мы должны узнать, кто его создал. Кто погубил команду. Не хочу, чтоб в этом обвинили Готланд.
– Ах вот как, - Габерон почесал в затылке, - Что-то мне подсказывает, что едва ли найдешь на нем заводское клеймо. Кто бы ни испытывал эту штуку, он, кажется, отнюдь не стремился заявить о себе.
Тренч упрямо дернул плечом. И даже одно это движение было выразительнее любых гримас и любых слов.
– Если понадобится, разберу его на запчасти. Но найду.
– Приятель! Ты представляешь себе, сколько он весит?
– Используем лебедку и шкивы. Всего-то дотащить его до шлюпки.
Габерон развел руками.
– Он твой подчиненный, Ринни. Тебе и решать.
– Тащите, - устало вздохнула капитанесса, - Но разбирать его будешь на гандеке или в трюме. На худой конец из него получится недурная статуя для кают-компании. И вот еще, Тренч. Рекомендую принять душ, как только окажешься на «Вобле».
* * *
Шлюпка взмыла над Маревом медленно и неохотно – слишком уж большой груз приходилось ей нести. Но когда она все-таки оторвалась от его поверхности, затянутой легкой алой дымкой, Габерон едва сдержался, чтоб не заорать от восторга.
Небо над ними было ослепительно синим, а облака – ослепительно белыми. В царстве, в котором все цвета состояли из оттенков алого, любой другой цвет ласкал взгляд. А еще здесь был ветер. Не ленивое колебание в плотном и горячем воздухе, как внизу, а настоящий ветер – то небрежно и насмешливо треплющий по щеке, то ласкающийся, как большой кот, то презрительно шипящий на ухо.
– Если не собьемся с курса, к полудню сядем на хвост Хлопотуньи и будем идти почти до самого Порт-Адамса, - заметил Габерон, переходя на крутой бакштаг, - Дня за три управимся. Но я настаиваю, чтоб Тренч сидел на носу, подальше от меня. Его запах мешает мне ориентироваться в пространстве.