Восьмое Небо
Шрифт:
Но Тренч не позволял себе расслабиться. Пиратский корабль мог выглядеть неказистым или даже странным, но это не делало его менее опасным. Как знать, может его команда состоит из свихнувшихся старых големов, веками бороздящих небесный океан?.. Это, пожалуй, объяснило бы безумную архитектуру баркентины и кое-что сверх того.
Как Тренч ни озирался, за время пути он не увидел ни одного члена экипажа за исключением Дядюшки Крунча, деловито шагающего впереди. Это было удивительно. На корабле такого размера только для управления полагалось бы иметь душ сорок, а если еще с орудийной обслугой, да с абордажной командой… Никак не меньше шестидесяти. Но где же они все? Невидимки? Призраки? Эти, как их… гомункулы? Про гомункулов в трактирах болтали всякое и Тренч
Один лишь раз Тренчу показалось, что в узком сумрачном переулке он разглядел что-то вроде человеческой фигуры, долговязой и неподвижной. Но стоило ему сфокусировать взгляд и моргнуть, та мгновенно пропала, точно и не было ее вовсе. Морок? Наваждение? Спустя несколько минут Тренч явственно услышал чье-то жадное хрумчание за спиной, но едва он резко повернул голову, как пространство позади него оказалось совершенно безлюдным.
Это уже трудно было списать на разыгравшееся воображение или вызванный слабостью фантом. Тренч напрягся, так, точно его конвоировал, держа на мушке, полк морской пехоты, а не сопровождал ковыляющий неподалеку старый голем. Определенно, дядюшка Крунч был не единственным обитателем корабля, были здесь и другие. Не спешащие бросаться в глаза, но сами при этом пристально наблюдающие за пришельцем из тени. Плащ Тренча от мгновенно высыпавшего пота сделался влажным изнутри.
– Чего головой вертишь? – ворчливо осведомился провожатый, - Кораблей не видал?
– Таких – нет, - осторожно признался Тренч.
– Эх ты, рыба-инженер… - скрипучий голос голема почему-то прозвучал польщенно, словно Тренч отвесил кораблю изрядный комплимент, - Да уж, таких кораблей, как «Вобла», нигде не найти.
Тренч подавил нервный смешок. Вот тебе и «БЛА», карасьи твои глаза…
«Вобла» - вот как именовалась эта несуразная посудина.
Дурацкое название, годящееся скорее для рыбачьей шаланды, чем для большого многомачтового корабля, достаточно хорошо оснащенного, чтоб пересечь вдоль или поперек все северное полушарие.
– Славный корабль, - абордажный голем провел механической рукой по фальшборту, так нежно, что не снял и мельчайшей стружки, - Сколько штормов пережил, сколько боев… Заложен лет семьдесят назад, дедом нынешнего капитана. Одного дубового бруса сколько ушло, а брус здесь наилучший, рутэнийский, высушенный.
Это Тренч прикинул и сам. Действительно, чтоб держать этакую махину в воздухе, неизвестному корабелу пришлось потратить совершенно невероятное количество древесины, причем не дешевой, а наилучшей, абсорбировавшей из земли огромное количество магических чар. По нынешним ценам, пожалуй, дешевле было бы выкупить в Готланде собственный остров – и не самого малого размера. Но Тренч на всякий случай промолчал.
Впрочем, голему, кажется, и не требовался собеседник. Грузно переваливаясь на тяжелых лапах, под которыми скрипели доски, он бормотал себе под нос:
– По старым чертежам нынче не строят, разучились. Сколько кораблей в небе бултыхается, но не найдешь ни одного галеона, ни одной каракки [28] … Теперь все с косыми парусами норовят, а то и вовсе без парусов, на машине. Я, конечно, спорить не стану, нынешние корабли побыстрее старых будут. Шутка ли, милю высоты за полминуты набирают, где там нашим старым лоханкам! Груза больше везут, курс устойчивее держут… Это, конечно, да. В наши времена и скоростей-то таких не знали. Но в старых кораблях особый дух. Строились они с другим чувством и люди, что на них ветра месили, тоже были другие. Знаешь, почему?
28
Каракка (исп. Carraca) – большое океанское парусное судно XV-XVI вв.
Тренч что-то неразборчиво пробормотал. По счастью, это сошло за ответ, а может, никакого ответа абордажный голем, называющий себя Дядюшкой Крунчем, вовсе не ждал.
– Раньше чтили Розу Ветров, - задумчиво прогудел он, разглядывая невыразительными линзами прозрачное готландское небо, - Ее и сейчас, конечно, ценят, но больше для виду. Не понимая ее истинной силы. Раньше, поднимаясь в небо, иной раз на голом плоту с тряпкой вместо паруса, всякий прислушивался к ее шепоту. Роза не просто так ветра чертит, у всякого особый смысл, особая роль. Небоходы – вот первые люди, которые стали ее слушать. А она громко шепчет, рыба-инженер, надо лишь разбирать ее голос… Не иди против ветра, ищи слабину. Не натягивай слишком сильно паруса, могут и не выдержать. Не меняй высоту без причины. Смотри кругом, следи за тем, как ведет себя рыба. Умей менять ветра, не всю жизнь на одном тащиться. Помни про ветра и уважай их – тогда они позаботятся о тебе. Но попробуй только идти им вопреки или недооценивать – живо отправят прямиком в Марево!
Тренч машинально кивал, пытаясь не отстать от голема. На готландских островах, как и везде в Унии, Розу Ветров чтили, но без особого пиетета.
– Нынче многие стали забывать, что законы Розы Ветров посланы не только кораблю, но и человеку, - Дядюшка Крунч тяжело засопел. Едва ли это было дыханием, скорее, натужно работал какой-то внутренний фильтр, - Человеческая душа – она что парус. Какой ветер Роза ей пошлет, так и будет. У каждого человека ведь свой ветер, и ни одна ведьма не нагадает, куда он тебя потащит, вверх или вниз, на запад или на восток… Сегодня ты богат и славен, правишь собственным островом, а завтра – фьють! – и уже на Восьмом Небе. У Розы Ветров свои навигационные карты, не чета нашим… Вслушивайся в тот ветер, что ведет тебя, учит Роза, будь чуток к нему, будь осторожен, особенно когда пытаешься его сменить, не окажись в буре… Человек, что не слушает ветра, добром не кончит, и неважно, под парусом он идет или всю жизнь живет на куске камня. Про это вы, ротозеи, и забываете... А ну брысь! Брысь, хвостатое отродье!
Дядюшка Крунч внезапно воздел свои огромные клешни и загрохотал ими так, что Тренч поневоле отшатнулся, опасаясь, как бы его не растерло в песок, попади он между этими жерновами.
– Летающие желудки! Брысь, говорю!
Тренч успел заметить, как над палубой спасаясь врассыпную, несется стайка невзрачных серых рыбешек с темно-красными нижними плавниками. Они вели себя так непринужденно, словно громыхающая железом боевая машина представляла для них не большую угрозу, чем обычное пугало. Поднявшись футов на пятнадцать, они убедились, что голем их не достанет и принялись беззаботно пощипывать поросшую мелкими мидиями грот-стеньгу.
– Карпы, - неохотно пояснил голем, прекратив размахивать руками, - Чертовы рыбы, житья от них никакого. Привыкли крошками с камбуза пробавляться, вот и наглеют. Где-то на нижней палубе гнездо свили, обвыклись. Ну ничего, я еще им задам… Так что, чтут у вас Розу?
– В Готланде чтут, - не очень уверенно произнес Тренч, - Молитвы есть и… вообще.
– Молитвы… - передразнил его Дядюшка Крунч, - Когда ветер в бакштаг ударит, парус перекидывать надо, а не молиться! А знаешь, откуда все ваши беды, рыба-инженер?
– Нет.
– От паровиков! – голем поднял вверх палец, силы в котором было заключено больше, чем во всем избитом и обмороженном теле Тренча, - Все от паровых машин началось, от этих ваших котлов, колес, труб… На что запоминать каждый ветерок в небе, если довольно завести пары и переть куда глаза глядят? На что знать, где пролегает Шустрый Плевака и чем он отличается от Плаксы Эбби, если паруса нынче вовсе не нужны? Знай себе подкидывай зелье ведьминское да лети не глядя на компас! Безрассудочные стали, самоуверенные. А там уж и на самих людей перекинулось. Острова делят, небо дымом коптят, из пушек палят…